Огнем и Словом

Гуров Валерий Александрович

Никифор не стал комментировать такое высказывание, по мнению младшего воеводы, оно на грани богохульства. Опытный, уже поживший на этом свете, воин он прекрасно знал, что пути Его неисповедимы и порой вообще не понять, куда могут вывести проблемы и тяготы, может быть к новой ступеньке к силе, а, может, и наоборот случиться, и ступень будет вести не вверх, но вниз.

В горницу терема воеводы, где и общались два, на данный момент, главных лица Братства на Руси, влетела растревоженная Марта. Молодая женщина была ключницей у воеводы, а еще и личной помощницей жены воеводы, Марии, хозяйки терема. Теса-Мария, чей

беременный живот уже немного просматривался, милостиво дала временный кров Алексею и его жене, Улите. Дочь убитого боярина Кучки приехала к своему мужу, наверное, чтобы отчитать того за недостаток внимания к семье.

— Там! Там! — задыхаясь от отдышки, пыталась сказать Марта, указывая в сторону женской половины терема.

— Ну же, что там? — спросил Никифор.

— Там служанка боярыни Тесы-Марии с пеною у рта корчится от боли в животе, — выпалила ключница.

— Что с Марией? — в унисон выкрикнули два мужчины.

— Рвет ее сильно! — сообщила Марта.

Никифор решительно встал из-за стола, подошел к распахнутой двери в горницу и во все горло закричал:

— Никого не выпускать, кто выходил сегодня за пределы города, изловить!

Никифор замолчал, задумался. А после решительно подошел к Алексею.

— Сдай свой меч, Алексей! — потребовал Никифор.

— Ты ополоумел? — выкрикнул воин, жестко посмотрев на младшего воеводу.

— Ты не подчиняешься моему приказу? –не менее решительно спросил Никифор.

— Да объясни, почему я? Ты думаешь, что Марию отравили, и это я? — удивленно, несколько сбавив тон, спросил Алексей.

— Не ты, но…уж прости, я подозреваю среди прочих жену твою, Улиту Степановну. И ты можешь из-за нее натворить глупостей, — сказал Никифор.

* * *

Вот мне интересно, а много ли таких людей, которые могут похвастаться, что провели собеседования с тысячей человек меньше чем за неделю? Думаю, что подобных кадровиков в далеком будущем не так много. И что говорить про нынешнее суровое средневековье? А я… ладно, пусть мы… это сделали.

Я принял решение, что буду лично, на худой конец, прибегая к помощи тех братьев, кому доверяю, разговаривать и тестировать кандидатов на вступление в Братство. Цели такого мероприятия разные. Так, мне не нужны откровенно криминальные элементы, которых можно заподозрить в связях с теневым миром большого города. Пусть отправляются к черту и те, кто посчитал главной целью вступления в Братство наживу. Нет, материальный вопрос, он всегда важен, но в такой организации, как мой православный Орден, кроме денег, должна быть идеологическая надстройка, основанная на религии.

А еще я пытался выявить явных шпионов, которых, как оказалось, десятками засылали в мою организацию, в Константинопольский филиал Братства. Это были и представители партии «зеленых», начавших действовать и вокруг меня, по крайней мере, пытались устроить какие-то делишки, установили слежку, Шпионить хотели и европейцы. Я выявил четыре скрытых католика.

Кстати, комично выявил. Все кандидаты читали «Символ веры». Каково же было мое изумление, какименно некоторые кандидаты в послушники прочитали молитву, в которой святой дух исходит из Бога-отца, а ещё и от Иисуса. Это католическое филиокле. А после, когда нужно было осенить себя крестом, у таких вот ряженных «православных» рука дергалась, хотела перекреститься

обычным образом, как привыкла.

Так что работа эта была очень важная, и с ней мне помогал Стоян. Его думаю ставить на внутреннюю службу безопасности. Уже понятно, что при выходе на европейский и византийский простор, Братству нужна бдительность, чтобы выявлять шпионов, да и просто неблагонадежных. Вот никогда я не любил «особистов», но ведь без них никуда.

— Ну, что скажешь? — спросил я Стояна, когда счетпрошедших собеседование кандидатов на вступление в Братство перевалил за восемьдесят, и я решил взять паузу.

— Из тысячи двухсот пятнадцати человек, оставить меньше тысячи, а еще и половины не просмотрели людей — это какой-то гнев Божий. Легче под стрелами стоять, чем вот это все… душу у людей выворачивать, — с раздражением говорил Стоян.

— А ты привыкай, витязь-брат, скоро только тебе этим заниматься. Не досуг мне, воеводе, разбираться в душах тысяч воинов, — сказал я, протягивая руку к чаю.

Нет, конечно, это не был классический чай, а лишь какой-то травяной сбор, но вполне сносный, с кусочками сушеных фруктов, дорогой напиток, между прочим. Но меня обуревала такая тоска по чаепитию, или по кофепитию, хоть бы и по какао, что не важен сам напиток, важнее некая церемония, мысли и философское состояние, когда вкушаешь ароматный горячий напиток. И почему-то сбитнем, или квасом, взваром, я не могу покрыть эту потребность, а вот заваренным сбором,получается.

— Я не стану тебе говорить, воевода, насколько не хочу этим заниматься, ты и сам все знаешь. Я просто сделаю, как надо. Тем более… Ты уже меня витязем нарек? Так? Али мне почудилось? — последние слова Стоян спрашивал с хитрым прищуром.

— Не почудилось, — с улыбкой отвечал я. — Кстати, будь немного осторожен, армяне — народ весьма замкнутый и строгий к жизни. А ты бегаешь к одной… Мне ссоры с армянской общиной не нужны.

— Я понял, воевода, я решу это проблему, — решительно, не без обиды в голосе, видимо за то, что я влез в его личную жизнь, сказал Стоян.

— Еще, мне тут птички принесли сведения, — подражая тому, как в известном сериале говорил евнух Варис, сказал я. — Венецианцам стало известно о том, что их скоро будут убивать. Нужно организовать охрану всех наших складов и приставь свой десяток, ненавязчиво только, охранять, ну или следить за княжной. Знаю, что ее охраняют, но эти охранники мне кажутся слабоватыми.

— Будет сделано, — сказал Стоян.

— Ладно, послезавтра свадьба, нужно выспаться. Давай… — я не договорил.

Где-то на грани слышимости я распознал звуки боя. Удар металла об металл, выкрики, топот копыт по мощенным камнями дорогам.

— Быстро узнать, что происходит! — приказал я, вставая со своего стула и направляясь в угол комнаты.

Стоян со скоростью пули выбежал из моего временного жилища. Когда он раскрыл дверь, направляясь по лестнице на улицу, звуки боя стали еще немного отчетливее. Можно было вырвать бычий пузырь, который тут служил окном, тогда возможно понял, откуда звук, но я спешно облачался в свои доспехи, брал тул с арбалетными болтами и после спешно взводил все три тетивы на своем скорострельном арбалете, сделать который удалось только тут, в Константинополе. Все же мастера в Византии пока что отличные, вот с такими мне бы поработать.