Огненная арена
Шрифт:
— Кто такой Гайк? — спросил Нестеров.
— Да ты что, священника нашего не знаешь? Это золотой человек. Две, три обедни отслужит — сотня есть.
— Ты что же, Арам, решил своих товарищей на подачки богомольных прихожан выкупить? — повысил голос Нестеров.
— Ваня, а что я должен делать?! У меня нет другого выхода!
— Кончайте вы нищенские толки, — с пренебрежением сказал Вася Шелапутов. — Надо брать кассу, иного выхода нет. Я Вячеславу какой уж день об этом говорю, а он слушать не хочет.
— Да «липа» все твои предложения! —
— Трусите вы, а дело — верное, — вновь с обидой проговорил Шелапутов. — Да и деньги-то эти, по всем статьям, принадлежат рабочим. Думаете, какие рубли они возят каждый месяц в Ташкент? Да наши же! Штрафы да взносы. Наши работяги деповские вкалывают по двенадцать часов в день, потом обливаются, а чиновники с них же штрафы дерут!
— Ну то, что деньги от налогов и штрафов, тут сомнений не может быть, — согласился Нестеров. — Другой разговор: как их взять? Я думаю, Вячеслав прав: идти напролом, на грабеж нет никакого смысла. Но подумать стоит как экспроприировать железнодорожную кассу.
— Но почему вы решили, что я предлагаю «напролом?!» — обиделся Шелапутов, взял у Вахнина кий и положил сразу три шара.
— Злость тебе в пользу, Вася, — сказал Арам. — Но все же необходим хладнокровный план.
— Какой там план! — отмахнулся Шелапутов. — Согласен с вами, что нас всех знают, и можно засыпаться. Но есть же ночь и существуют маски! Или переоденемся в форму железнодорожников. Предъявим доку-менти, отберем сумку с деньгами — и вся трагедия. Другое меня беспокоит… Как без риска назад, в Асхабад вернуться с деньгами? По-моему, тут нужна женщина… Деньги экспроприируют мужчины, а привезет их в Асхабад — женщина. Мужчин будут обыскивать в вагонах, чемоданы вскрывать, а женщина проедет спокойно…
— Может быть, Красовскую привлечь к операции? — предложил Вахнин.
— Нет, Тамару нельзя, — не согласился Нестеров. — Слишком многие ее знают. Самое появление ее в вагоне может вызвать подозрение.
— Кого же тогда? — задумался Вахнин
— Слушай, Ванечка, только давай по-серьезному, — вмешался Арам. — Я, конечно, знаю заранее, что ты скажешь, но я все-таки предлагаю свою сестру, Аризель.
— Аризель? — удивился Нестеров. И все задумались.
— А что, Иван, Асриянц дело говорит! — первым согласился Вахнин. — Аркзель очень даже подходит. С ее ангельской красотой и осанкой принцессы! Вряд ли кому в голову придет заподозрить ее в чем-то.
— Ваня, не раздумывай: лучшей барышни для дела ты не найдешь, — предупредил Арам.
— Нет, нет, я не сомневаюсь в ней, — отозвался Нестеров. — Но сама-то она решится на такое дело?
— Решится, Ваня, — заверил Асриянц. — С другим, может быть, не решится, а с тобой решится. Ты, если не ошибаюсь, ее — кумир. Ты знаешь наизусть больше трехсот стихотворных строк…
Все весело рассмеялись, а Нестеров опять усомнился:
— Арам, но почему именно со мной?
— Ваня, но не одной же ей в поезде ехать!
— А если ты сам?
— Не шути, Ваня, я же говорил тебе, что дал подписку о невыезде. Пока не состоится суд над Людвигом, я не могу выехать из Асхабада ни на одну минуту.
— Н-да, дела… Надо все, как следует, обсудить, — раздумчиво проговорил Нестеров. — Бей, Арам, твоя игра…
— Слушай, Иван, дозволь нам с Васей Шелапутовым довести план до конца, — попросил Вахнин.
— Ну что ж, я согласен. Только не откладывайте.
— Сегодня же и представим во всех деталях, — пообещал Шелапутов — Жди, вечерком заглянем…
Почтовый поезд «Красноводск — Ташкент» проходил через Асхабад ночью. До вокзала Аризель никто не провожал. Приехала она в фаэтоне, одна. Кучер помог ей снять с коляски чемодан и вынес его на перрон.
Аризель огляделась. На перроне было малолюдно. Отъезжающие толпились в зале ожидания. Девушка поставила чемодан возле окна и стала приглядываться к появившимся на перроне. Нестеров был где-то рядом с ней, в этом она не сомневалась. Арам предупредил сестру: «Не бойся ничего, Ванечка всегда будет рядом а тобой!» Аризель пыталась отыскать глазами среди отъезжающих его высокую атлетическую фигуру, в кожаном пальто и черной фуражке, с лакированным козырьком, но ничего похожего не находила. Так она простояла у окна минут пятнадцать, пока не подошел пассажирский.
Поезд, попыхивая, подошел к вокзалу. Зашипели тормоза, зазвенели буферные тарелки. Перронная толпа растеклась живыми ручьями к вагонам. Аризель подняла чемодан и пошла к четвертому, мягкому, и тут подскочил к ней здоровяк в парусиновой робе и взял чемодан:
— Разрешите, сестренка, помогу… Да не бойтесь, свой я… Шелапутов…
— Ах, да! — вспохватилась девушка, вспомнив наставления брата.
— Дорогу, граждане! — прокричал Шелапутов, — Разрешите пройти высокородной даме, будьте так любезны… Вот так, хорошо… Посторонитесь… Проходите» ваше сиятельство.
Аризель первой вошла в вагон и отыскала свое купеОткрыв дверь, она поставила чемодан и огляделась, В купе тускло горел фонарь и никого не было. На какое-то мгновение ее охватил страх: «А вдруг Нестеров опоздает?! Поезд увезет меня в Ташкент, а я там и никого не знаю». Тотчас она вновь вспомнила напутствие брата, и успокоилась. Сняв фетровую шляпу, Аризель повернулась к зеркалу. При тусклом фонарном свете она даже не узнала себя. Тени падали на зеркало, и девушка отражалась в нем незнакомой, испуганной красавицей. Она вынула из сумочка гребень, расчесала черные, как смоль, волосы, откинув их на плечи, и сняла жакет. «А Нестерова все нет, — опять со страхом подумала она, услышав два колокольных звонка на перроне. — Может, он ошибся вагоном?!»