Огненная мансуба

Райт Дамина

К счастью, она так и не заболела, и поход на Эльдихару состоялся.

Теперь Амарель находился в Бей-Яле, а камушек ещё у Эсфи. Стоило его хранить? Не лучше ли куда-нибудь выбросить и забыть? Но Эсфи вспомнила умирающего Сверна и его отчаяние. Он доверился той, кого считал своим врагом, и теперь у неё рука бы не поднялась выкинуть камушек.

Пусть лежит. Найдётся ему применение… однажды.

А Эсфи пора было идти на заседание королевского совета. И пока служанки одевали и причёсывали её, она осознала,

что так и не успела принять решение.

XI

Вечер в ханском дворце напомнил о прошлых временах. Вот только Сверн был мёртв, да и сам Амарель изменился с тех пор. На его совести появилось гораздо больше чёрных пятен, и утешить себя мыслью, что всё это во имя Несравненной Кальфандры, теперь не получалось.

Однако Амарель чувствовал себя значительно лучше, чем, скажем, пару дней тому назад. В Башне Смерти он задыхался от одиночества, здесь же… нет.

– Есть одна идея, мой хан, – почтительно заговорил Амарель. Эрекей послал слугу за дэйя, который снимет кольцо, а пока хотелось о чём-нибудь сказать. Нарушить тишину.

– Что за идея? – Хан ответил вполне благосклонно.

– Там, в Афирилэнд, – Амарель старался тщательнее подбирать слова, чтобы лишний раз не напомнить о своём провале, – я видел отряд дэйя королевы Эсфереты. И я подумал, почему бы нам не собрать дэйя со всего Бей-Яла? В афирском отряде были одни лишь северяне, – Амарель воодушевился и говорил уже без опаски или стеснения, – а мы пойдём дальше!

Эрекей склонил голову набок и после томительного молчания одобрил:

– Дельная мысль, Амрел. Очень дельная.

Амарель покраснел и порадовался, что при тусклом свете ламп этого не видно.

– Благодарю вас, мой хан.

– Тебя, – поправил его Эрекей. – Нет нужды в этих церемониях.

Амарель кивнул, улыбка невольно расползлась по его лицу:

– Согласен, мой хан!

Тем временем, в коридоре раздались неспешные шаги, дверь комнаты столь же неспешно, но со скрипом отворилась, и на пороге возник дэйя. Из-за плеча его выглядывал слуга, которого Эрекей отпустил жестом.

– Готов исполнять приказ, – холодно обронил дэйя. Даже при скудном свете Амарель видел, что это старик с длинной бородой, больше похожий на сказочника с ярмарки.

– Вот он, – Эрекей указал на Амареля, и дэйя подошёл, сел рядом. Он совсем не походил на бей-ялинца, но долго его рассматривать не хотелось. Амарель мог думать лишь об одном: вот сейчас кольцо снимут. Он даже не спрашивал хана, каким образом это произойдёт.

– Дай руку, – сухо произнёс дэйя, и Амарель повиновался. «Я спокоен, – повторял себе Амарель, – совершенно спокоен». Даже если потребуется чем-то жертвовать, он готов. Старик цепко ухватил Амареля за палец с кольцом и, качаясь из стороны в сторону, запел песню. На незнакомом языке.

Амарелю уже приходилось

сталкиваться с тем, что дэйя колдовали по-разному. Сам он иногда просил помощи Кальфандры. Кто-то обходился взрывом эмоций, как Эсфи – или, быть может, она научилась говорить со своей стихией землёй. А иной дэйя будет петь, как этот старик.

Амарель стиснул зубы – ему показалось, что кольцо буквально впилось в его плоть. Не хотело сниматься. «Нет уж, – мысленно злился он. – Колдовство… нож… топор… что угодно, но я избавлюсь от проклятого кольца!»

Амарель бросил взгляд на Эрекея. Тот нетерпеливо постукивал кулаком по колену.

«Ещё немного…»

– Всё! – в голосе дэйя прорезался незнакомый акцент. Он выпустил руку Амареля, потянулся и передал кольцо Эрекею. А затем… раб метнул кинжал. Рукоятью тот врезался дэйя в висок, заставив рухнуть на ковёр. Амарель в смятении оглянулся на хана. Кольцо изменилось – утратило металлический блеск и стало чёрным, как сажа. Эрекей надел его на палец. Не понимая, что всё это значило, Амарель ошеломлённо уставился на след от кольца.

– Замечательно, – Эрекей усмехнулся и сел обратно на подушки. Ноги он под себя подбирать не стал, а вольготно вытянул их вперёд. – Бахар!

Раб молча поднялся с места и, как будто прочитав мысли хана, приблизился к телу несчастного дэйя. Склонился над ним, пощупал рану на виске, отвёл окровавленную руку и вытер её о халат.

– Мёртв. Кость проломлена, – равнодушно сказал он. Словно не человека убил, а муху прихлопнул.

Амарель всё так же сидел на ковре, не в силах выдавить из себя ни слова. Бахар подобрал свой кинжал и вернулся в угол, а Эрекей обратился к Амарелю таким тоном, словно наконец-то мог не притворяться:

– Ты, я думаю, догадался, что случилось.

Амарель отрицательно покачал головой; хорошо, что Эрекей при свете ламп не мог рассмотреть выражение его лица, но глупо открытый рот наверняка заметил.

– Как не понял? – весело удивился Эрекей. Да, Амарель впервые слышал, чтобы хан говорил таким беззаботным тоном. – Огонь! Давай, покажи, вернулась твоя сила или нет!

Амарель не собирался колдовать, но после приказа Эрекея невыносимо захотелось это сделать. От бессилия сжав кулаки, Амарель вызвал пару огоньков.

– А теперь поговорим, – спокойно и довольно произнёс Эрекей. – Потуши огонь, опусти руки, закрой рот и слушай, Амрел.

За окном совсем стемнело, и Бахар зажёг ещё одну лампу. Амарель смотрел на свои руки, не чувствуя никакой радости от возвращения волшебства – радость была отравлена. А хан Эрекей говорил – тихо, неторопливо, замолкая лишь для того, чтобы хлебнуть куумса. Амарелю он тоже предложил, но тот покачал головой. Выпьет он потом, когда пройдёт отупение и явится боль.