Огненная река
Шрифт:
– Может, не все потеряно.
Она подпрыгнула, пытаясь уцепиться за камень руками, и ее усилия оказались не напрасны – иллюзия существовала и здесь. Только на сей раз находилась на высоте человеческого роста, и пробиться сквозь стену здесь было немыслимо, а вот ухватиться и подтянуться – вопрос тренировки и способностей отдельно взятого индивидуума.
Через несколько секунд они уже стояли рядом в невысоком проходе, причем барону пришлось согнуться почти вдвое, а Каэтане – всего-навсего низко наклонить голову.
– Ваш дедушка, доброй памяти, на самом деле был изобретателен. Позвольте,
– В легенде есть место, где говорится о подземном водопаде и его обитателях.
– Послушайте, барон, это слишком. Вы не находите?
– Боюсь, меня никто не спрашивал, когда устраивали этот тайник. О! А вот и обещанный водопад.
Впереди действительно грохотало, и каменный пол немного ходил под ногами. Каэ сцепила зубы и приняла твердое решение не отступать.
– Камень там? – спросила она у хранителя.
– Насколько я могу слышать, да. А вот голодный голос умолк.
– Значит, это была несчастная душа, прикованная к талисману Джаганнатхи. Нет, не хотела бы я такого бессмертия.
Каэ замолкла, потому что грохот все усиливался, и ее вскоре перестало быть слышно. Водяная пыль столбом стояла в воздухе, отчего стены в проходе были мокрые и осклизлые, а пол скользкий. Идти стало труднее, а голова просто раскалывалась от шума и рева водопада. Эхо металось в каменном мешке, удваивая и утраивая звуки.
Когда она увидела тусклое сияние, то предусмотрительно встала на четвереньки и осторожно поползла по проходу, чтобы не свалиться в какую-нибудь трещину, и почти угадала. Лаз обрывался вертикальной пропастью. Вниз уходила отвесная стена, потолок представшей ее взору пещеры терялся где-то наверху, во тьме и мерцании. Рядом, всего в нескольких метрах, за завесой водяной пыли, низвергался в бездну бесконечный поток воды. А слева она нащупала вбитый в стену ржавый крюк.
Говорить или кричать было в равной степени бессмысленно – водопад перекрывал все звуки. Она обернулась к барону, застывшему за ее спиной в немом ожидании, и знаками попросила его оставаться на месте. В полумраке Каэ почти не видела его лица и волновалась, правильно ли он ее понял. Но делать было нечего. Еще раз, с силой нажав на плечо Вентоттена, заставляя его сесть, она показала сначала на себя, потом на выход. Подумала, что большего все равно не добьется. И полезла в отверстие.
Позже, много времени спустя, ей было немного неудобно перед милым старичком Арлоном Ассинибойном за те мысли, которые мелькали у нее в голове, пока она, повиснув между пропастью и каменным сводом, моментально вымокшая до костей, пыталась нащупать еще один крюк. Несколько крюков позже обломились под тяжестью ее тела, и она провисела несколько минут, пытаясь вскарабкаться выше и не желая даже думать о возвращении, которое казалось ей несбыточной мечтой. Если что и гнало ее к цели, то это упорство и злость. Жуткая злость на всю эту тьму и пустоту. Она ободрала руки об острые выступы белых скал, и они на несколько секунд окрасились ее кровью, которую тут же смыла вода, стекающая струйками вниз.
Вода и грохот.
Он был невелик – всего с грецкий орех. И Каэ засунула его в рот, за щеку.
Спуск был еще хуже, чем подъем: во-первых, она всегда боялась высоты, а скользкие камни водопада не придавали ей уверенности; во-вторых, спускаться вообще труднее, нежели подниматься; в-третьих – и это главное, – она должна была молчать как рыба. А это угнетало.
Ее не интересовало, как высоко она забиралась за камнем, как далеко вниз пришлось возвращаться. Просто, когда отверстие в белой стене разверстой пастью появилось на уровне ее пояса, она полезла внутрь, теряя остатки сил. А когда забралась в него, то с размаху рухнула на мокрый пол. И что-то чувствительно повредила.
Но это не имело никакого значения.
Тяжело выдержать, когда почти сотня человек смотрит на тебя и молчит. Ничего не спрашивает. Ничего не говорит вообще. Просто молчит. И даже если ты вернулся с победой, то все равно почему-то тяжело. И никто еще не ответил почему.
Куланн подошел к Банбери Вентоттену, который держал на руках бесчувственное тело Каэтаны. Они видели ее и после сражения, и после нападения Мелькарта. Но сейчас внешний вид богини поразил ее друзей и спутников: мокрая настолько, что вода ручьями стекала с ее одежды, разодранная в кровь, с изуродованными руками, смертельно бледная, она обвисла на руках у барона.
– Что? – наконец выдавил из себя военачальник сангасоев.
– Все в порядке. Она просто измождена до предела. Камень у нас.
Рогмо приблизился к Вентоттену и забрал у него Каэтану.
– Спасибо, – сказал тот, тяжело опускаясь на землю. – Признаться, я ничем ей не помог. Скорее мешал.
– Если она позвала вас с собой, значит, вы были ей нужны, – уверил его Номмо. – Идите-ка к костру, барон. Вам нужно хорошенько поесть и отоспаться. Завтра будем говорить о делах.
– Ваша правда, барон, – ответил Банбери. – О! Чувствую запах жареной оленины, жаль, не найдется пару листочков мяты и две-три горошинки перца, они бы значительно улучшили вкус...
... Она очнулась оттого, что руки нестерпимо болели.
– Ничего, ничего, – шепнул Магнус на ухо Каэтане, – потерпите. Сейчас все пройдет. Это мой особый состав, заживляет любые раны, даже самые серьезные. А у вас просто множество мелких царапин и ссадин. Только два глубоких пореза выше запястья, но и они не опасны.
– Спасибо за заботу, Магнус.
– Не за что. – Он пристальнее вгляделся в ее лицо и счел нужным добавить: – Кожа не пострадает, даже самого маленького шрама не останется.