Огненные драконы
Шрифт:
А сам подумал: «Что-то мой друг себя неважно чувствует, кашляет. Надо бы отправить его к врачам в Петропавловск-Камчатский».
Попков помолчал и вдруг сказал:
– Знаешь, а я мечтаю забраться прямо в кратер вулкана!
– Ну, ты хватил! Я удивляюсь твоей одержимости! – восхитился смелостью своего друга Иванов, и тут же подумал: «А ведь если он решил, то обязательно добьётся своего, этот романтик!»
Усталые вулканологи спустились вниз и, погревшись у костра, забрались в палатку. Иванов сразу захрапел, а Попкову что-то не спалось. Он задумался: «Что-то писем
Попков пошевелился в кукуле и лёг на спину.
«Что-то рука затекла, – подумал он, и опять вспомнил Ольгу. – Хорошо мне было с ней: гулять по набережной, гонять голубей. А ещё смотреть в её глаза. Они округлялись, услышав от меня какую-нибудь небылицу. Конечно, я только переписываюсь с ней, но и в письмах она стремилась удержать меня от длительных командировок. Видите ли, ей скучно одной, прекрасно зная, что мне без вулканов не жить. Может поэтому её чувства ко мне охладели? А может уже нашла себе какого-то домовитого учёного? А может, обиделась на меня, потому что не взял её в экспедицию? Меняйлов же взял с собой свою жену Набоко на станцию Ключи, и им было хорошо вместе. Жаль, что не я решаю состав экспедиции. Впрочем, Ольге ещё учиться надо …».
Попков успокоился, повернулся на бок и уснул с мыслью: «А я скоро спущусь в кратер вулкана. Вот!».
Глава 12. В кратере
И только через полтора месяца 16 января 1939 года Попков с рабочим Романовым предприняли восхождение на прорыв Билюкай побочного кратера Ключевского вулкана. Поднимаясь по ледяному склону кратера, Попков постоянно вспоминал своего друга Иванова, которого так не хватало сейчас, и переживал за него.
«Как же неосмотрительно он работал с газами, вот и надышался, – думал он. – Пришлось его срочно госпитализировать в Петропавловск-Камчатский. Что с ним?»
«Но надо идти», – подстёгивал себя Попков и стал карабкаться по склону за неутомимым Романовым.
Когда вулканологи были ещё на подступах к кратеру, то почувствовали сильные толчки, исходящие из глубины, и сразу сверху пахнуло жаром. Снега и льда на склоне как не бывало. Ноги тонули в рыхлой вулканической породе, а от поверхности шлакового конуса кратера излучался нарастающий жар. Романов первым поднялся на край конуса и вглядывался вниз в бездну. Взрывы с вылетающими камнями из конуса вулкана были такой силы, что Попков, когда очутился с Романовым на краю конуса, был вынужден, чтобы быть услышанным, кричать и жестикулировать руками, показывая ему какая перед ними клокочущая бездна.
– Диаметр дна кратера не менее 30 метров, – кричал Попков, – а его края возвышаются на 3, а где и на 8 метров.
– Огромный, – кричал ему в ответ Романов, показывая руками. – А что там?
В этот момент Виктор Попков подумал:
«Эх, если бы со мной был мой бесстрашный товарищ Иванов! Как бы он поразился красоте чрева вулкана. И как жаль, что его нет сейчас со мной».
И вдруг взгляд Попкова упёрся в вертикальный туннель, стенки которого настолько перегрелись, что были похожи на раскалённое тесто с огненными
– На юго-восточном секторе кратера я вижу жерло размером где-то 2х3 метра, – закричал Попков, прикрываясь платком. – Видишь, как фумаролы шипят и выделяют клубы пара. Это вулканические газы.
– Глаза слезятся, ничего не видно. А вот, увидел! – кричал Романов и стал чихать и кашлять вместе с Попковым.
Чтобы лучше разглядеть, Попков крикнул:
– Бежим перебежками вниз к жерлу и заглянем, что там?
И они, спустились вниз, и в метре от жерла, закрывшись платками, заглянули вовнутрь его.
– Жуть, какая! – замотал головой Попков. – Жерло вулкана, как толстая труба с раскалёнными стенками.
– Да и уходит вглубь! – сдавленно проговорил Романов.
– Уходит вглубь с уклоном примерно до 10-и градусов в сторону юго-востока. – уточнил Попков. – Заметил? Стенки канала блестят и сильно гофрированные, и я вижу несколько кусков лавы на её стенках. Сейчас выплюнет. Берегись!
И они отскочили от жерла.
– А вслед за взрывами из трубы выливается лава, – прикрывая лицо рукавицами, и пятясь, говорил Попков. – Из этого дьявольского жерла, а я посчитал – за 15 минут нашего пребывания здесь вылетают более 200 штук камней – «мягких бомб».
– Поберегись! – крикнул он.
И они еле-еле успели отскочить.
Впечатление было настолько необычное, что Попков забыл об опасности и, переминаясь с ноги на ногу, был полностью захвачен пылающим колодцем, из которого слышались непрерывные рыки вулкана и его трескучие раскаты. И вдруг поднялся очередной столб извержения, который пролетел совсем рядом. Попков отскочил в сторону и, увидев у своих башмаков упавшую «бомбу», пробормотал:
– Хорошо, что вулкан свои столбы выбрасывает ритмично, а то бы получил горячей «лепёшкой» по голове и поджарился.
– Ты как там? – спросил он своего спутника, и крикнул. – Смотри, летит к тебе очередная «лепёшка».
– Вижу. Скачу я тут, как козёл, с места на место, – ответил Романов, – и пока получается удачно.
– Тогда всё! Больше нет никакой возможности здесь находиться, – перекрывая раскаты взрывов, крикнул Попков. – Собираем образцы каменного материала и бежим отсюда.
Спускаясь по склону, исследователи постоянно оглядывались, чтобы не получить по голове очередной «бомбой» пролетающей мимо них, и отдувались.
– Уф, наконец-то мы дома! – влезая в палатку, проговорил Попков и, заметив, что Романов вытряхивает образцы шлаков из вещмешка, приказал:
– На сегодня всё, спать!
На следующий день снова поход на прорыв Билюкай. Снова каторжный труд вулканолога в кратере вулкана. Снова кропотливое изучение процесса остывания лавового потока и озера в кратере. После ужина, расположившись в палатке, Попков старательно записал:
«1 марта 1939 г. – лавовые потоки прекратились. Лавовое озеро в кратере исчезло».