Огненные драконы

Надысев Александр Валентинович

Он увидел, как конус вулкана, проснувшийся на склоне Ключевской сопки, стал выбрасывать снопы искр с белым дымом, который застилал уже половину светлеющего неба.

– Вулкан ты меня услышал – это настоящее извержение! – радостно кричал он. –

И всё это очень похоже на далеко рвущиеся снаряды, за минуту более 20 взрывов, – подсчитал Попков и обернулся к своему товарищу. – Слышишь?

– Ещё как слышу, – ответил химик Илья Иванов, выбежавший вслед за ним. – Это взорвался прорыв Билюкай на Ключевской сопке. Помню,

как мы ещё в начале февраля наблюдали за его извержением с Меняйловым и его женой Набоко во вторую смену нашей экспедиции.

– Собирайся, а я побегу за камчадалами, – ответил Попков, надевая тулуп. – Пусть готовят нарты, и мы с тобой отправимся на прорыв в склоне вулкана.

Ночью выпал снег, а утром вулканологи стали готовиться в поход.

– Илья, – крикнул Попков в открытую дверь, – не забудь свой ящик с приборами и химикатами, а я уже с вечера собран.

– Сам чего-нибудь не забудь! – проворчал Иванов.

– Бог ты мой, какой вид! – кричал Попков, садясь с Ивановым на нарты. – Славно чадит!

– Ты видишь, какой столб пламени взмыл вверх! – радостно вторил ему Иванов, обняв камчадала-каюра.

– То проснулся Билюкай – повелитель диких оленей, – ответил камчадал и покачал головой. – Он грозит и может убить!

– Как страшно, – захохотал Попков …

Но его перебил Иванов:

– Смотри и радуйся на покровителя оленей.

И он крикнул каюру:

– Трогай!

Молодые учёные покатили на собачьей упряжке к прорыву, образовавшемуся на склоне Ключевского вулкана. День выдался яркий, солнечный. Искрившийся снег скрипел под полозьями нарт, а камчадал только покрикивал на собак:

– Хо, хо!

Собаки, радуясь чудесному дню, дружно неслись к сопкам.

– Объезжай Ключевской вулкан, – приказал камчадалу Попков, – и правь поближе к его северо-восточному склону.

Заметив, как напрягся камчадал, Попков успокоил его:

– Да, не бойся ты. Скоро мы остановимся, а дальше на Билюкай пойдём пешком.

Когда учёные, чертыхаясь, забрались на склон, то обомлели.

– Видишь, какое грандиозное извержение? – заметил Попков.

– На склоне вулкана, где-то около километра, произошёл прорыв лавы, – подтвердил Иванов. – Наша мечта сбылась, и мы с тобой увидим лаву! Живую лаву!

– Вот только бы нам добраться до лавового потока, – вглядывался в расщелины вулкана Попков. – Видишь, огненная река показалась на склоне сопки, и ползёт, как змея.

– Красиво! – ответил химик Иванов. – Поднимемся и возьмём пробы.

– Что ж, тогда здесь будем ставить палатку, – распорядился Попков. – И начнём разведывать сам склон, а когда лава достигнет середины, то исследуем и её.

– Как же я мечтал об этом! – кричал Иванов. – Ты знаешь, Виктор, сколько в лаве химических элементов?

– Много, – тоже радовался Попков, – и нам с тобой Илья, действительно повезло. Это ведь первый в России активный лавовый

поток вулкана. Мы измерим его химический состав, температуру, скорость, вязкость, и это будет впервые.

***

Ранним утром исследователи пошли по склону вулкана. Подъём был пологим, и они шли медленно и могли спокойно разговаривать.

– Виктор, расскажи о своих «подвигах» в науке, – попросил Иванов. – И как выбился в начальники?

Попков остановился и заулыбался:

– Началось с того, что я, набравшись смелости, напомнил академику Левинсону-Лессингу, моему научному руководителю, о его же высказываниях, что пора переходить от сезонных камчатских экспедиций к постоянным. Меня за эту инициативу отправили в первую смену экспедиции на Камчатку, в которой мы с тобой познакомились. Ты конечно помнишь, что добирались мы туда тяжело: 10 дней поездом до Владивостока, потом попутным пароходом до Петропавловска и Усть-Камчатска, а до села Ключи дошли по реке на катере. Уже в 36-ом году мы с тобой и Влодавцом поднялись на вершину Ключевского вулкана.

– Да, было дело! – поддержал его Иванов.

Попков разгорячился и продолжал:

– Я тогда первым поднялся на Ключевской вулкан, а высота его нешуточная – около 4800 метров. Так впервые я увидел кратер – весь во льду и припорошенный снегом. Мы тогда поднялись на вулкан при полном отсутствии специального снаряжения, ведь у нас не было ни тёплой одежды, ни крепкой обуви.

– А как с края кратера свалился мой рюкзак с пробами вулканических паров, помнишь? – вспомнил Иванов. – И мы как не старались, не смогли его достать.

– Да, тогда я полез, пытаясь подцепить рюкзак, и чуть было сам не сорвался в кратер, – подтвердил Попков и продолжил. – Моя первая экспедиция закончилась, и я уехал в Ленинград, где по результатам полевых работ на вулкане мне удалось опубликовать две статьи, и 1937 году защитить дипломную работу по теме «Базальт северо-восточного склона Ключевской сопки на Камчатке». А в следующем году …

– А далее, я знаю, – заулыбался Иванов, – ты устремился на Камчатку в должности исполняющего обязанности начальника станции. Как тебе такому молодому доверили начальствовать? И вот теперь мы с тобой стоим на склоне Ключевского вулкана и с разговорами совсем расслабились.

– И не говори, – проговорил Попков и стал на коленке записывать в свой дневник: «Сегодня 30 октября 1938 года и нам с Ивановым предстоит подъём по склону самого высокого вулкана Камчатки – Ключевского».

– Подъём будет трудный! – улыбнулся Иванов и потянул за рукав товарища. – Ну, идём же к прорыву, а то мы захрясли тут с разговорами.

Глава 10. Прорыв Билюкай