Огненные птицы
Шрифт:
– Знает?! – пронзительным голосом она требовала ответа. – Вы говорите, он это знает?! Этот… этот международный бандит знает, что он мой отец?!
– Да, – призналась Лой. – Ему удалось это вытянуть из меня, когда я была в Испании, куда отправилась за деньгами для «Эл-Пи-Эл».
Энди попытался усадить Лили в кресло, но она не пожелала и продолжала стоять там, где ее настигла эта сногсшибательная новость, не обращая внимания на осколки фарфорового чайника у ее ног. В одно мгновение ее раскаленная добела ненависть стала ледяной. И она понимала, почему.
– Вы ему рассказали? – спросила она чужим от отчаянья и недоверия голосом. – Вы ему сказали
Лой подалась вперед, ее поза, ее душа, казалось, молили о пощаде.
– Лили, пожалуйста, дорогая… Умоляю тебя хотя бы попытаться понять меня. Ведь иного выбора у меня не было… Я должна была…
Лили протестующе вскинула руки, как бы отгораживаясь от слов Лой, от ее объяснений. И повернулась к Ирэн. По щекам ее матери скатились две быстрые слезы, проложившие отчетливые грязноватые дорожки в безукоризненной косметике. Лили впервые в жизни видела Ирэн плачущей.
– А ты это знала? Лой тебе рассказала о том, что выболтала все моему… этому Диего?!
Ирэн, шмыгнув носом, кивнула.
– Лой позвонила мне из Мадрида, когда она ездила туда в апреле. Она, естественно, не могла мне не рассказать об этом. Мы понятия не имели, как поступит Диего. Он ведь совершенно непредсказуем и очень упрям.
Лили побелела, ее начало трясти. Ей казалось, что ее вот-вот разорвет на части. Энди схватил ее в объятья и почувствовал, что тело ее как ватный манекен, казалось она утратила контроль за руками и ногами, и выпусти он ее хоть на секунду, как она тут же упадет замертво.
– Он знает, – шептали ее побелевшие губы… – Он уже знал это еще Бог знает, когда… Но…
– Забудь об этом, – озабоченно шептал ей Энди, обращаясь только к ней, не желая, чтобы его слышали остальные. – Не стоит этот подонок твоих слез, дорогая. Пройди, пожалуйста, сюда и давай сядем.
Лили позволила ему проводить себя до кресла, и Энди усадил ее словно маленького ребенка, и, не выпуская ее из объятий, сел в широкое кресло рядом с ней. Он не сводил глаз с Лой.
Страдание исказило ее красивое лицо. Кожа, казалось, лопалась на ее маленьких благородных скулах. Она выглядела сейчас хрупкой, как фарфоровая статуэтка, которая могла рассыпаться при малейшем прикосновении. Что бы там ни было, а Энди чувствовал жалость к этой женщине, но отступать, тем не менее, не собирался. Ради Лили он не имел права на жалость или снисхождение.
– Послушайте… – начал он.
На Лой смотрел во все глаза и Питер, теперь он повернулся к Энди.
– Да заткнись ты! Ты уже достаточно наговорил!
Энди не стал отвечать ему. Больше всего его сейчас заботила Лили, и он знал тот вопрос, который она непременно бы сейчас задала, будь у нее на это силы.
– Пока еще недостаточно, – тихо ответил он Питеру. – Пусть Лой расскажет нам, что же сказал Диего, узнав о Лили.
Питер стал подниматься, видимо, собираясь броситься в атаку, но Лой вцепилась в его рукав.
– Ты же обещал… – бормотала она.
– Я расскажу все, хотя Лили это будет нелегко выслушать. – Питер снова уселся. – Диего сказал, что займется этим делом вплотную позже, и будет действовать так, как он считает нужным, – решительно заявила Лой.
Из горла Лили вырвался сдавленный стон. Такой звук мог исходить из глотки раненого животного. Энди крепче обнял ее за плечи.
– А почему вы так уверены, что для Диего должно быть новостью то, что у него есть дочь? – требовательно спросил он Лой. – Много лет назад, когда Лили предприняла поиски Гарри Крамера и я помогал ей при этом, Диего через своего брата передал мне, чтобы я прекратил
– Это требование не имеет ничего общего с Диего, – возразила Лой. – Он обратился к Марку, потому что я попросила его об этом. Вспомните, Лили написала обо всем Ирэн. Когда та узнала, что идут поиски Гарри Крамера, она позвонила мне. Я воспользовалась моим влиянием на Диего и попросила его надавить на вас. Но я никогда не говорила ему, для чего это мне нужно.
– А он не догадался? – Энди это объяснение не убеждало.
Лой покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Пока я не поведала ему историю о том, как родилась Лили и что произошло в Париже, Диего и понятия не имел, кто такой Крамер.
– Вы рассказали ему обо всем, когда вы были в Испании, – мрачно сказала Лили. – Это было пару месяцев назад. А почему, почему вы после стольких лет молчания решили признаться во всем именно теперь?
Питер взорвался.
– Хватит! Боже мой! Лили, ты не видишь, через что ты заставляешь Лой пройти?! Тебе что? Мало? Мало этих, сдирающих кожу с живого человека, объяснений?
– Пожалуйста, не кричи. Я хочу, чтобы она все поняла… она снова в мольбе простерла к Лили руки. – Разве ты не помнишь? Лили, дорогая? Он же пытался лишить меня доступа к моим средствам. После того, как я ушла от Диего в семьдесят первом году, он основал для меня фонд. Он всегда был таким щедрым. Но вдруг решил перекрыть мне доступ к капиталу Джереми Крэндалл регулярно информировал его о всей моей деятельности, я это знала: Сантьяго Кортес, поэт из Венесуэлы, – это второй шпион Диего. Понимаешь, Диего не может, если что-то, неважно что, уходит из-под надзора, но он никогда не вмешивался в то, чем я занималась. А теперь вмешался. Поэтому-то я и хотела, чтобы у вас был свой собственный бизнес, чтобы вы не зависели ни от кого, ни от каких-то там дэнов керри. Ни вы, ни Питер… Ведь у тебя такой отличный партнер, как Питер, Лили. Я же все делала ради тебя… Сама я ни на что ни когда не была способна, кроме, как тратить деньги. А потом вдруг поняла, что имею возможность поддерживать тебя. А Диего пытался все это испоганить.
– Вы говорите, что он вытянул это из вас. Как ему это удалось? – потребовала Лили.
В ее тоне не чувствовалось особых симпатий к Лой.
И Питер и Энди, хотя сидели в разных углах гостиной, синхронно слегка отпрянули, даже не отпрянули, а выпрямились. Движение это было практически незаметным для постороннего глаза. Оно свидетельствовало о том, что оба они вдруг поняли, что все это их, в общем-то, не касалось. И как бы каждый из них ни любили этих женщин, они не имели права вмешиваться. Лили и Лой суждено было пережить эти страдания в одиночку. Это были их страдания, и право вынесения приговора принадлежало им и только им.
И бой, разыгравшийся между двумя женщинами, был предопределен.
«Конечно, и Ирэн была отведена своя особая роль», – подумал Энди.
Почему она все время молчит? Он внимательно посмотрел на нее. Ирэн сидела, уставившись в потолок. Казалось, эти страсти, разыгравшиеся здесь, в этой гостиной, ее не касались. От этой женщины исходил замогильный холод, и Энди даже невольно поежился.
Лой все еще пыталась оправдаться.
Когда я поехала в Мадрид, я со многими там говорила, в том числе и с моими старыми друзьями. Они сказали мне, что Диего стал мягче, терпимее. Но когда я обратилась к ним с просьбой одолжить мне денег, они наотрез отказались. Все боялись испортить с ним отношения.