Огненные птицы
Шрифт:
Энди опустил руку в карман и выудил старую фотографию Аманды Кент, ту самую газетную вырезку, которую он несколько лет назад показывал в Лондоне Лили.
– Вот она ни на одну из тех американок не похожа?
Поэт уставился на фотографию. Его лицо ничего не выражало.
– Не могу утверждать, качество очень низкое, но скорее всего, это не может быть кто-то из них.
Энди позволил ему еще несколько секунд поглазеть на снимки, затем убрал их со стола и сложил в пластиковый пакетик, убрав его с глаз долой.
– Ну ладно, если вы так считаете, то… А что же произошло потом?
– Я не знаю. Я вернулся в Венесуэлу
– А с Луизой и Лоттой?
Сантьяго, наконец, отпил глоток вина.
– О них мне тоже ничего больше не известно.
Стало быть, Энди приходилось, довольствоваться этим кусочком информации. Конечно, это было не столь уж и много, но могло послужить кое-какой зацепкой.
Двадцать четвертого марта он вылетел в Мадрид.
Энди предпочел Кордове, потому что в столице были большие возможности для получения информации, кроме того ему предстояло найти подходы к Диего Парильесу, а тот предпочитал жить в столице.
Своей штаб-квартирой Энди сделал отель «Мелья». Он находился неподалеку от превосходной библиотеки. Между тем, его знание испанского значительно улучшилось за эти два прошедших года. Он хотел как можно скорее завершить работу над книгой о Южной Америке и подолгу просиживал за письменным столом. Акцент его, правда, оставался весьма заметным, но овладение испанским позволяло ему делать библиотекарю необходимые заказы и прочитывать интересовавшие его газетные материалы.
Прежде всего, было необходимо определить круг тех изданий, которые потенциально могли опубликовать снимки, о которых ему рассказал Сантьяго Кортес. Это оказалось не таким уж сложным, ибо летом тридцать девятого года, когда весь остальной мир балансировал на грани войны, в Испании, наоборот, открывались широкие перспективы мира. После страшнейшей гражданской войны и наступивших вслед за ней перемен, в стране существовало не очень много изданий, которые продолжали бы заниматься такого рода публикациями. Два дня потребовалось Энди, чтобы сузить круг поисков до четырех названий.
Ему попалась симпатичная и очень терпеливая библиотекарша, молодая женщина с приятной, располагающей улыбкой и умным взглядом. Звали ее Марисоль Рамирес, и она сообщила ему, что копии этих изданий имеются, причем в основном на микропленке.
– Тридцать девятый год был для нас очень тяжелым, сеньор.
– Да, я знаю об этом, но тем не менее, найти эту информацию для меня очень и очень важно.
Она кивнула и дала ему заполнить библиотечный бланк-заказ. Энди заполнил его, указав детали и подписался своей фамилией. Когда девушка прочла ее, она улыбнулась.
– Мендоза – испанская фамилия, а вы, сеньор, что-то не похожи на испанца.
– Я – англичанин, – пояснил он. – Мои предки были испанцами.
Вряд ли была необходимость делать упор на том, к тем ли самым Мендоза он принадлежал.
Дня через два ожиданий и шатаний по библиотеке он наконец получил в руки заветные ролики с пленкой. Испания и сейчас оставалась страной, где молниеносным исполнением заказов не злоупотребляли. Когда они прибыли из мест их нынешнего захоронения, Марисоль снабдила его проектором и, объяснив, как с ним обращаться, удалилась.
Часа через четыре непрерывной работы Энди просмотрел примерно половину имевшегося у него материала. Сантьяго Кортес не сомневался в том, что эпизод этот должен
Третий журнал назывался «Лос диас». По формату и внешнему виду он скорее походил не на журнал, а на большую газету. «Лос диас» был еженедельником. Это было нетрудно определить и по характеру шрифта и по его построению. В начале года ничего похожего опубликовано не было, но когда он дошел до августа, сердце его учащенно забилось. Судя по всему, этот «Лос диас» был именно тем изданием, которое теоретически вполне могло опубликовать такого рода фотографии. Те материалы, которые Энди с его знанием испанского мог прочесть и понять, как раз соответствовали характеристике этого еженедельника, как бульварного.
«Лос диас» выходил по средам. Первое августа, когда этот эпизод произошел, выпадало как раз на среду. Этот экземпляр Энди просмотрел особенно тщательно, как и последующие, вышедшие восьмого и пятнадцатого августа, но ничего в них не обнаружил. Это его не разочаровало. Чутье подсказывало ему, что он был на верном пути.
Пленка уже заканчивалась. Он вложил в проектор следующую, одновременно тщетно пытаясь подавить растущее приятное волнение. Первым на другой пленке был «Лос диас» от двадцать девятого августа. А номер за двадцать второе число отсутствовал. Он снова как следует проверил пленку, но ошибки быть не могло – номер за среду двадцать второго августа тысяча девятьсот тридцать девятого года был пропущен. Первой мыслью Энди было то, что он по недосмотру неправильно заполнил бланк-заказ и решил призвать на помощь Марисоль.
– Здесь нет одного выпуска…
– Да нет, этого не может быть сеньор Мендоза.
– Я тоже думал, что не может, но вот, оказывается может. Можете сами убедиться…
Она внимательно просмотрела всю пленку, быстро прогнав ее, проверила этикетки на всех коробочках.
– Кажется, вы правы, его здесь нет.
– Черт возьми! Ох, простите – это ведь не ваша вина. Но мне кажется, что пропущен именно тот выпуск, ради которого я сюда и пришел.
– Не повезло вам, сеньор.
– Дело не в везении или невезении, – бормотал явно расстроенный Энди. – Это все эти проклятые кордовские Мендоза. Это их рук дело.
Темные глаза девушки широко раскрылись.
– Вы имеете в виду тех Мендоза, которые банкиры?
– Кого же еще?
– И вы тоже из них? – Этот лобовой вопрос смутил Энди.
– Да, с Божьей помощью, – не стал скрывать Энди. – Вот в этом мне явно не повезло. Они слишком всемогущи, чтобы служить добру.
Марисоль пожала плечами.
– Полагаю, что сейчас в Испании очень многое меняется. Теперь у нас в стране демократия.
– Да-да, демократия, – ухмыльнулся Энди.
– Это действительно так, – убеждала его Марисоль, заметив гримасу недоверия на его лице. – Сеньор, существует архив, где находятся подлинные документы, с которых сделаны эти снимки. Может быть, есть смысл поискать их там?