Огненный шар. Повести и рассказы

Немцов Владимир Иванович

Сотни слепней влетели в комнату. Они обжигали лицо и руки, точно крапива. Было страшно открыть глаза.

Стоя в нерешимости возле аппарата, профессор стонал и ругался. Я бросился к окну.

— Скорее поверните большую ручку! — кричал я профессору, дергая застрявший крючок рамы и закрывая лицо рукавом.

— Куда повернуть?

— Направо. Только скорее, а то они всё летят и летят.

Он резко повернул ручку. А я все еще не мог справиться с проклятым крючком.

В верхнюю раму застучал

дождь.

Это были маленькие жучки-щелкунчики. Они лезли за воротник, путались в волосах, запирались в ноздри и рот. Профессор растерянно вертел ручку аппарата.

В окно ломились жуки — носороги, навозники, могильщики, дровосеки, древоточцы, прыгали скакуны, усачи. Пожаловали жуки разных профессий короед-микрограф, короед-типограф и даже короед-стенограф.

Профессор оставил ручку аппарата и, бегая по комнате с лупой, восхищенно рычал:

— Чудный экземпляр! Новый вид афодия. Десятичлениковые усики. Вы когда-нибудь слыхали про такого?

— Не то, не то, профессор! Скоро утро, а саранча не появляется. Скажите, у нее усики короче, чем у жука-оленя?

— Нет, длиннее.

Я взял логарифмическую линейку, кое-что подсчитал, и через минуту зеленоватое облако саранчи повисло в комнате.

Дальнейшее казалось мне простым и ясным.

Мы вышли на улицу. Светало. Вновь заплескалось зелено-бурое море. Наступил третий день власти саранчи. Перед нами зияла открытая дверь в огромный подвал. Сквозь решетки окон смотрела на улицу черная пустота.

Спускаемся вниз. Глубоко в темноте теряются своды, Туманный рассвет ползет в окна. Тишина. Хрустит песок под ногами.

Нам нужно найти электропроводку. Вот она.

— Ну, профессор, теперь со всех улиц сюда полетит саранча. Даже из вашей коллекции с булавками прилетит.

Аппарат включен. Рефлектор направлен на окно. Робко зашелестели первые разведчики, и за ними полилась бесконечная масса саранчи.

Уже почти доверху закрылись решетчатые окна, но жужжащий водопад льется непрерывно.

Стоя на скамейке, профессор прижался к стене и с немым удивлением смотрел на поднимающуюся снизу шелестящую массу. В дверь ворвалась новая волна. Стало душно. Казалось, мы утонем в этой вязкой трясине сплетенных насекомых.

— Теперь будут лететь и без вашего аппарата. Стоило только начать, говорил Фараджев. — Пробирайтесь к двери!

Но это было не так-то просто. Густой стеной встала саранча на нашем пути. Как же выбраться?

В потолке виднелись очертания квадратной дверцы.

— Сюда, профессор, сюда! Давайте аппарат, скамейку. Вот так! Взбирайтесь первым.

Дверца не подавалась. Мы принялись стучать. Наконец нас услышали. В подвал ворвался поток свежего воздуха. А саранча все ползла и ползла.

Когда, уже наверху, мы немного пришли в себя, я спросил:

— Неужели ее так много?

— Много?

Нет, это мало! — обиженно заявил профессор. — История знает случаи, когда саранча занимала пространства в сотни и тысячи километров. Это были горы саранчи. Если бы мы не уничтожали саранчу заранее в местах ее возникновения, то страна ежегодно теряла бы десятки миллионов рублей. Вот что стоит саранча!… Ну, разрешите вас поздравить. Теперь она в наших руках.

— Это еще не все, профессор. Работа только начинается. Идемте.

В комиссии по борьбе с саранчой никто ночью не спал. Люди сидели с зеленоватыми лицами, не отходя от телефонных аппаратов. По последним сводкам, саранча начала продвигаться на восток. Можно было ожидать, что сегодня вся стая, согретая лучами солнца, поднимется в воздух. Метеорологи, как назло, предсказывали солнечную погоду.

Председатель комиссии, небритый, с красными от бессонницы глазами, подошел к нам:

— Что нужно для ваших опытов?

— Освобождайте подвалы для саранчи.

— Неужели она сама туда полезет? — иронически спросил кто-то.

— Нет, мы ее заставим.

— Как?

— Скоро увидите.

Через час все крупнейшие подвалы были освобождены и подготовлены для саранчи.

Аппарат мы устанавливали у двери, прикрывали ее и ждали, пока сквозь окошки подвал не заполнится почти доверху. После этого аппарат переносился в другой подвал, а окна закрывались щитами.

Так прошел весь день. Саранча была заперта. Комиссия разрабатывала наиболее простые способы ее уничтожения. Город вздохнул свободно.

Мы стояли у открытого окна и с волнением наблюдали, как умывался и чистился город после нашествия саранчи, В воздухе мелькали только одиночные мечущиеся стайки.

Зазвенели трамваи, послышались автомобильные гудки. Солнце выглянуло из-за тучи и осветило растерянные, но радостные лица прохожих. Дворники и пожарники мыли тротуары, поливая их водяными струями. Садовники посыпали аллеи песком, высаживали на клумбы цветы…

Мальчишка выскочил на бульвар, удивленно посмотрел на обглоданные ветви деревьев и бросил в воздух красный мяч. Он сверкнул на солнце радостной ракетой.

Вот и все, что касается событий тех дней.

Теперь остается рассказать, что же собой представляет аппарат, который освободил город от саранчи.

За километры летят жуки и бабочки в гости друг к другу. Не зная адреса, они в темноте спускаются в нужном месте, как крохотные самолеты при слепой посадке. И мне казалось, что они летят на невидимые огни радиомаяка, как самолеты с радиокомпасом.

В самом деле, как насекомые находят друг друга?

Ученые говорят, что у насекомых есть таинственное «шестое чувство», которым они пользуются. Что-то вроде особого обоняния.