Огненный Зверь
Шрифт:
"Довольна? Я же говорил, только хуже будет".
Куда уж хуже? Я не ответила. Что тут было сказать? Если бы я вовремя слушала Зверя, у меня вообще бы не было проблем...
На негнущихся ногах я вернулась в офис. Здесь уже никого не было, кроме Леночки.
– О Господи!
– вскрикнула она, увидев меня.
– Изольда! На тебе лица нет! Что случилось?
Я опустилась в кресло, закрыв лицо руками.
– Дай воды, пожалуйста.
– Сейчас!
–
– Вот, держи, - она сунула мне в руку прохладный стакан.
– Спасибо, - пробормотала я.
Леночка села в соседнее кресло, участливо положила руку мне на плечо.
– Милая, ну что случилось? Кто-то умер?
Что ж, наверное, вид у меня был соответствующий, раз она могла так подумать.
– Я.
– Чего? Не говори глупости.
А у меня действительно было чувство, что я умерла. В сердце было так пусто, уже даже не больно, просто пусто, ощущение беспомощности и безвозвратности. Я сама вырыла себе могилу, собственными руками.
Я просидела неподвижно минут десять.
– Тебе лучше?
– заботливо спросила Леночка.
Лучше? Мне? Навряд ли.
Но Леночке я кивнула:
– Я в порядке.
– Это из-за Кирилла?
– не отставала та.
– Вы поссорились? Я видела, как ты побежала за ним.
– Поссорились, - эхом повторила я.
– Если бы.
Ссора - это всего лишь ссора, ссора всегда подразумевает примирение.
– Я не понимаю, - между бровей девушки пролегла морщинка.
– Что случилось?
– Все хорошо, - пробормотала я, возвращая Леночке стакан.
– Правда, все хорошо.
Я встала и побрела к кабинету Золотаревского.
– Старик, наверное, меня уже искал?
Леночка вскинул брови, в отличие от остальных, я никогда не называла Владимира Петровича стариком.
– Нет, - она пожала тонким плечиком.
– Закрылся у себя сразу после собрания и не выходил.
Что ж, это не было удивительным. Конечно же, он все знал заранее.
Я легко постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла.
Золотаревский сидел за столом, подперев рукой подборок, и смотрел на меня. Перед ним не было никаких бумаг, как обычно, столешница абсолютно пуста. Похоже, он вот так сидел и ждал меня все это время.
У меня в горле встал ком.
– Проходи, - пригласил старик.
Я прикрыла за собой дверь и прошла к креслу, села, как школьница в кабинете директора, сложив руки на коленях. Молчала.
– А ведь я предупреждал, - когда молчание затянулось, сказал Золотаревский.
– Мало того, показал наглядно. Но нет, все по-своему.
– Вы правы, - я опустила голову, - мне нет прощения.
– А вот это чушь!
– его голос стал строгим.
– Прощение
Я вымученно улыбнулась, вот на этот раз я словам старика не верила. Я не заслуживала прощения.
– Что ж, - снова заговорил он, не дождавшись от меня никакой реакции.
– Давай займемся делом и обсудим, что тебе нужно для подготовки.
Я подняла голову.
– Вы шутите? После всего этого вы хотите отправить меня в Ясли к Кириллу? Да он меня и на порог не пустит.
– Ты не права, - не согласился Владимир Петрович.
– Кир все сделает для детишек. А ты можешь быть им полезна.
– От меня одни беды.
– Значит, пора это исправлять.
– Мне, наверное, стоит уехать, - сказала я, эти слова дались нелегко, я не хотела никуда уезжать. Но я вспомнила ледяной взгляд Кирилла и снова внутренне сжалась.
– Ему будет легче, если меня не будет рядом.
Золотаревский смерил меня взглядом с ног до головы, а потом сказал:
– Всегда проще уйти, чем остаться и посмотреть своим страхам в лицо.
Я дернула плечом.
– Значит, я слабачка.
– А если я попрошу тебя остаться?
– Зачем?
– я скривилась.
– Снова ваши видения?
Старик поджал губы, будто думая, говорить или нет.
– И они в том числе, - наконец, признался он.
– Как бы то ни было, я прошу тебя остаться. Ты можешь мне сделать такое одолжение? Хотя бы на месяц. Если ты захочешь уехать по прошествии этого месяца, ты уедешь, и я не буду тебя держать. Идет?
Я обдумала этот вариант. Что ж, он был не плох. Как раз этот месяц я и посвящу самообразованию, а, значит, мне не придется, надоедать Кириллу в Яслях своим присутствием. А Владимиру Петровичу я была слишком многим обязана, чтобы просто так встать и уйти, когда он просит этого не делать.
– Хорошо, - согласилась я.
– Но если я захочу уйти через месяц, вы меня отпустите.
– Обещаю, - кивнул Золотаревский и протянул мне руку через стол.
Я удивилась этому жесту, но руку пожала.
14 глава. Пустота
Когда падаешь в бездну, бесполезно выставлять вперед руки, пытаясь смягчить падение, что бы ты ни сделал, это только продлит агонию.
Моя жизнь стала убогой, лишенной красок и эмоций. Было время, когда я страдала от своей любви к Кириллу, было - когда пыталась душить в себе эти чувства. Теперь у меня не было ничего: ни любви, ни тоски, ни ненависти. Была пустота, пустота в сердце и в мыслях. Я потеряла цель, направление, а все мое существование лишилось смысла.