Огненный Зверь
Шрифт:
Это было так, словно я шла по темному лабиринту, освещая себе путь, а потом в моем фонарике кончились батарейки, и я осталась в кромешной тьме. И в этой темноте я была совершенно одна, со мной рядом не было никого, но страшнее оказалось другое - я ни в ком не нуждалась.
Еще на уроках обществознания в школе нас учат, что человек - существо биосоциальное, не способное жить без общения и нуждающееся в нем. Я же больше не чувствовала, что подхожу под это определение человека. Я была одна, не стремясь ни к кому и ни к чему.
Это мое состояние было необычно даже для меня самой. Я всегда была нелюдима, сторонилась
Наверное, это странно и неправильно, только в двадцать шесть лет обнаружить, что принцев не бывает, а сказки наяву не случаются. Кирилл был моим принцем, моим персональным чудом. Но, как и положено, настало утро, и сказочный туман рассеялся. А я осталась одна.
Я долго и часто думала о своем поведении, когда я побежала за Кириллом, пытаясь перед ним извиниться, что-то объяснить. Это было так нелепо и глупо, что я совершенно не понимала, как в тот момент это казалось мне таким правильным и единственно верным поступком.
Никогда в жизни я не бегала ни за кем, никогда не произносила слов: "умоляю, прости меня". Никогда и никем в своей жизни я так не дорожила, как им...
Повторись тот миг, я бы не бросилась за ним, сломя голову, я бы вынесла эту боль стойко, не сходя с места, сжав руки в кулаки и заперев все свои чувства глубоко внутри. Если бы я могла тогда думать, я бы сообразила, что конечной точкой был его уход, а попытка остановить его только еще больше унизила меня в его глазах.
Но все это я поняла только через несколько дней, проворачивая случившееся в голове и так и эдак.
На следующий день, я пришла в офис не первой и не последней. Кирилл уже был там, он улыбнулся мне и пожелал доброго утра. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего подозрительного. Встретились два коллеги, мило и доброжелательно поприветствовали друг друга. Сторонний наблюдатель не заметил бы разницы, которая была очевидна для меня.
Маска Кирилла была почти не заметна, его поведение было совершенно обычным, он улыбался, был если не весел, то, по крайней мере, вполне позитивно настроен. Милый, добрый, вежливый, уверенный в себе, такой, каким его привыкли видеть окружающие. Никто бы не смог уловить разницы. Только я.
Даже его приветствие, в ответ на мое, было совсем другим. Вроде бы, тот же голос, та же интонация, только глаза, не выражающие эмоций. Так он приветствовал Леночку или Петю. Так он никогда не разговаривал со мной.
Теперь я поняла слова, которые он сказал, когда мы сидели на моей кухне после гибели Илоны. Тогда я рассказала о своей последней встрече с ней и о том, зачем именно она меня позвала и что хотела сказать.
– А без нее ты не знала, что ты мне нравишься?
– с издевкой в голосе спросил тогда Кирилл.
Вот теперь я поняла, что действительно была слепа все это время. Никогда, начиная с первого момента нашей встречи, он не смотрел на меня, как на остальных, никогда не был равнодушен.
Сейчас же я стала в один ряд с Леночкой, просто девчонкой, с которой он ежедневно встречался в офисе, с ней можно было попить кофе и весело поболтать. С ней не нужно было показывать свои истинные чувства, с ней можно
Я, как и раньше, села рядом с Кириллом на собрании. Он не остановил меня. Никак не выразил, что ему не приятна моя близость, ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Я ждала чего угодно, хотя бы гневного взгляда, тайком брошенного в мою сторону, недовольного изгиба губ - да чего угодно, что бы служило выражением его эмоций! Но не дождалась ничего.
Он был безупречно вежлив, как всегда, сказал что-то о первом снеге, который выпал тем утром, когда понял, что молчание затянулось, и надо бы что-то сказать. Я ответила ему тем же - парой ничего не значащих вежливых фраз, какими совершенно незнакомые люди обмениваются в транспорте. "Вот это снег сегодня!" - "И не говорите, весь двор замело".
– "Опять не пройти, не проехать".
– "Да-да, ужас, и никто ведь не чистит!.."
Именно таким и было наше общение, вежливым, сдобренным улыбками, но ничего не значащим. Так мы не разговаривали никогда. Даже когда я пыталась его забыть, это я старалась перейти с ним на такую манеру общения, но Кирилл по отношению ко мне - никогда.
Я больше не делала попыток достучаться до него. Мне не хотелось ничего объяснить, не было желания и просить прощения. Есть в жизни такие моменты, до наступления которых, ты готов биться за свою жизнь и счастье, воевать с целым светом ради своей цели, а потом случается нечто, что ставит жирную точку над всеми твоими трепыханиями, и ты просто складываешь лапки и идешь ко дну.
Момент, когда Кирилл тогда на стоянке сел в машину и уехал, стал для меня таковым.
Мне хотелось вернуться в прошлое и все исправить, но я не была волшебницей, я просто женщина, оказавшаяся однажды не в то время не в том месте, а потому ввязавшаяся во всю эту волшебную историю. Если бы я умела путешествовать во времени, я бы могла что-то предпринять, и все стало бы, как прежде. Но, не имея таких способностей, я понимала, что возврата к прошлому нет. Мне казалось, что, что бы я ни придумала или не предприняла, это только причинит ему еще большую боль. Я не хотела и дальше портить ему жизнь своими неумелыми попытками помириться или заслужить прощение.
Быть может, старик все-таки был прав, и, возможно, Кирилл, и вправду, однажды простит меня, и тогда ему станет легче. Это было единственным, чего я хотела - чтобы ему больше не было больно. Возможно, это все же случится, и, избавившись от своих чувств ко мне, он сможет встретить девушку, достойную его, которая посвятит ему жизнь, а не будет путаться в своей собственной, как я. Быть может...
Я больше не пыталась запирать свои чувства, отправляясь в офис, уже на третий день я поняла, что мне нечего прятать, как спрятать то, чего нет?
Наверное, психологи назвали бы мое состояние депрессией, я же называла его пустотой. Я просто ходила в офис, высиживала собрания, отвечала на вопросы, если кто-то обращался непосредственно ко мне, иначе же, молчала, а потом садилась за книги и училась. Я не загадывала наперед, я не знала, действительно ли уеду по прошествии месяца, и мне не понадобится вся эта учеба, но я знала одно - я дала слово Золотаревскому, и я его сдержу, во что бы то ни стало.
Так, в пустоте, протекли две недели, полмесяца, ровно половина срока, который я обещала пробыть здесь, ничего не предпринимая.