Огнетушитель для дракона
Шрифт:
Это высший пилотаж бреющего полёта на волос от поверхности земли.
– Действительно, обыкновенный велосипед, – разочарованно вздохнул майор, возвращая меня Йаге. – Ну, а дрессированный кабан тоже ваш?
– О, это любимец бабушки. Она живёт на заброшенном хуторе недалеко от этих мест, километрах в двадцати примерно. Кстати, почему-то считает его осликом. Я беднягу по пути подобрала. Еле дышал, весь в пене. Какие-то звери совсем загнали. Наверное, волки.
Рядовой Погодько густо покраснел, десантники заулыбались, что не укрылось от проницательных
– Вы, товарищ рядовой, об этом кабане-людоеде рассказывали?
Погодько стушевался.
– Прося не людоед! – возмутилась Йага, спасая рядового от допроса. – Прося! Иди ко мне. Теперь тебя будут допрашивать. Не бойся, тут пока без пыток.
Семёныч рассмеялся в кулак.
Смущённый общим вниманием кабан явился на зов откуда-то справа. На брюхе подполз к хозяйке, демонстрируя полную свою безобидность и преданную любовь к людям.
– Вот видите, господа десантники? Он совсем ручной. Какой же из него людоед?
Только рядовой Погодько сидел тёмной ложкой дёгтя в бочке общего веселья.
За десантниками вернулась машина, отправлявшая раненых, и холм почти обезлюдел. Остались двое: некоронованный король и негласная королева. И драконы, но они не люди.
Семёныч налил в одноразовый стаканчик кофе из оставленного ему термоса.
–Предлагаю отметить знакомство, Йаганна Костевна. Признайтесь – роль бабы Яги на хуторе близ болота тоже играли вы? Мне ребята рассказали, какую им устроили встречу. Так?
– Так, – Йага улыбнулась и тоже подняла чашку. Кофе всё ещё дымился. – Как вы догадались? По моему ожерелью?
Медвежья безрукавка и ожерелье, как оказалось, Шатун даже не учёл в качестве улики. Кто их знает, женщин – может, сейчас у них повсеместно такая мода. Его смутила исчезнувшая, как не было, избушка с драконьей головой на коньке – точно такой же, как у лодьи.
Майор вытащил несколько глянцевых картинок из кармана, посветил фонариком. Я восхитился качеством группового портрета – куда ярче, чем линогравюра с портретом моего отца. Мы с Йагой увидели самих себя и Горыхрыча: на переднем плане красовалась обшарпанная, вся в тине карета с орлиным гербом, а на заднем – избушка, из окна которой грозила когтистым пальцем седая бабка в венке.
Ещё на одной картинке был запечатлён среди леса странный, словно оставленный гигантским змеем, след.
– След многокилометровый, – пояснил майор, – от болота почти до реки тянется. А на на песке вот такой отпечаток, словно в воду стащили яхту. А перед тем занесли на борт велосипед, – он показал Йаге ещё несколько картинок. – Отпечатки шин как от вашего, сударыня. И появились эти отпечатки, неподалеку от места, где пропал след кареты, словно её подняли в воздух. Куда делась изба, потом карета?
– Наверное, подняли вертолётом.
– Бросьте, наши радары непрерывно прощупывали округу на много километров. Не было никого постороннего, кроме машины братков, но о них я знал. Как вы всё это объясните?
– А надо? Во многом знании…
– Печали мне не занимать, – усмехнулся странный майор. – Чуть меньше,
– А если мы договоримся об обмене информацией?
– Что вы хотите знать?
– Расскажите мне о драконе.
– Признаюсь, я тогда был… м-м-м… не совсем адекватно воспринимал действительность. Померещилось.
– А что было на дисках из рюкзака?
– Йаганна Костевна, пока это не подлежит огласке.
– Вот видите, вы не очень-то откровенны, а требуете от меня раскрыть не мои тайны. Почему вас так боялись одни люди и слушались другие? Кто вы такой? Это вас называют королём сибирских джунглей?
– В насмешку называют. И прозвище Шатун так же получил. Не ушёл в спячку, как большинство из моего поколения, вот и брожу злой, кусаюсь. Я никто. Бывший коммунист, бывший десантник, бывший майор, бывший коммерсант, бывший…
– Вы говорите, как о мертвеце. А что настоящее?
– Настоящее… – Семёныч поставил остывший кофе и тем же театральным взмахом руки, как недавно Йага, обвёл окрестности – Настоящее вот тут. Хожу по родной земле и пытаюсь оказаться вовремя там, где нужен.
– Что-то вроде Робин Гуда?
– Я не разбойник и никого не граблю. Просто у меня много друзей.
Йага улыбнулась и перешла на «ты», распространив свою королевскую милость на странного майора:
– И ты часто находишь самородки, а то и клады. И в земле, и среди людей.
– Нахожу. Просто наважденье какое-то! – Семёныч хлопнул себя по колену. – Тут недавно такое нашёл… А откуда ты знаешь?
– Ты даже сам не знаешь сколько у тебя друзей, Шатун. Пойдём-ка на мою лодью, прокатимся до города по реке. Мои ролевики, похоже, что-то напутали с местом встречи.
– А разве они существуют? – спросил он таким тоном, как о марсианах. И отказался от путешествия, сославшись на то, что обещал ждать здесь побратимов.
Ага, жди! Да явись сюда Димка, он его тут же браткам сдаст, как сдал наше место встречи. Да ещё и приказал разбойникам зажечь условные костры и наблюдать за холмом. Вот почему – как я припомнил – Семёныч то и дело норовил приотстать от нас в пути. Наверняка договаривался, как бы подороже студента продать. И мой алмаз из телогрейки он не терял – побежал сообщать им координаты по телефону. Точно! Я ж не знаю, что он в карманах таскал – не принюхался, потому что те вонючие носки мне нюх отбили напрочь. Может, он под своей телогрейкой спутниковый телефон прятал!
А Йаге, похоже, он задурил голову. Вот пожалуюсь деду!
Моравская принцесса свистнула Просю, гревшегося у костра, взялась за велосипед. Семёныч на прощанье сунул ей фотографии, а она подарила ему птичий череп с ожерелья, сказав, что он вещий.
Мы подъехали к лодье, взиравшей на тихий мир с невозмутимостью и терпением истинного дракона. Прося, обладавший ещё и замашками домашней кошки, первым сунулся на мостки, скрылся за бортом и тут же кого-то визгливо обхрюкал.
Это не кабан, – понял я. Это дракабан. Иноформы его поведения не сможет классифицировать ни один зоолог.