Огни в бухте (Дилогия о С М Кирове - 2)
Шрифт:
В казарме стало веселее.
– В этих поселках у нас будут и ликбезы и различные общеобразовательные и профтехнические курсы. На это дело мы выделим лучшие силы города. Дальше, товарищи. Вот видите эти широкие улицы и эти небольшие дома в зелени? Это коттеджи, рассчитанные на две - четыре квартиры каждый. Эти трехэтажные дома будут строиться по типу гостиниц для холостых рабочих.
С полчаса Сергей Миронович рассказывал тартальщикам о том прекрасном будущем, которое в скором времени наступит для них, говорил о проектировании в Баку трамвая и первой электрической дороги, которая соединит город с промыслами. Теперь в казарме не было ни одного человека, безучастного или
В казарму входили все новые и новые группы рабочих. Каждому хотелось взглянуть на макет поселка Степана Разина, послушать Кирова. И когда Киров обратился к тартальщикам со словами: "Давайте, товарищи, ваши замечания по проектированию поселка, пожелания нашим строителям, давайте высказываться..." - ему с места крикнули:
– Пусть строители побыстрее строят поселки, товарищ Киров. Надоело в этой проклятой казарме! Так и век проживешь без бабы.
Все рассмеялись, раздались одобрительные возгласы.
Киров спросил:
– Давно работаешь?
– Да около трех лет.
– Специальность?
– Слесарь по ремонту. Звать - Василий Козлов.
– Молодец, Козлов!
– потрепал того по плечу сидящий рядом седобородый тартальщик-азербайджанец.
– Правильно говорит он, йолдаш Киров.
Киров обратился к тартальщику:
– Семья у тебя есть, старина?
– Жена есть, дети тоже есть.
– С тобою они живут? Нет? А где?
– Они живут в Шемахе.
– Так и живешь - ты здесь, они - там?
– Двадцать лет так живем, йолдаш Киров, совсем измучились.
Сергей Миронович выбрал на макете, в гуще деревьев, беленький коттедж с зеленой крышей.
– Хотел бы ты жить в этом доме, недалеко от промысла, со всей своей семьей?
– Ах, как хотел бы!
– полузакрыв глаза, ответил тартальщик.
Киров положил руку на его плечо и в упор посмотрел на улыбающегося Василия Козлова.
– И ты бы хотел жену завести?
– Баба-то давно заведена, да деть ее некуда, Сергей Мироныч.
Киров мгновенно преобразился.
– Так вот, товарищи, чтобы всем нам жить по-людски, в радости и в счастье, мы, бакинские пролетарии, должны на службу государству поставить те огромные нефтяные богатства, которые заложены в недрах советской земли. Нам надо перейти на новые методы работы. Нам надо из нашей нефтяной промышленности вытеснить ударное бурение и желонку и взамен широко внедрить глубокие насосы и вращательные станки. Первую партию насосов мы получили, вы их видели у себя на промысле и даже по этому поводу как будто выразили свое недовольство.
– Есть вопрос!
– крикнули справа.
Киров встретился взглядом с высоким, взлохмаченным мужиком в рваной тельняшке: это был тартальщик Федор Быкодоров.
– Давай!
– Куда, товарищ Киров, вы будете девать новых безработных? Глубокий насос, сами знаете, смерть несет рабочему брату.
– Да-да, что будет с новыми безработными?
– раздалось со всех сторон.
Киров сразу же уловил ту невидимую нить, которая соединяла забастовщиков с этим взлохмаченным мужиком.
– Желонка - это старый, дедовский способ добычи нефти, товарищи, начал он.
– Она осталась у нас на промыслах по нашей вековой отсталости. В других странах уже давно работают на глубоком насосе. То, что сейчас недобирает желонка, то высосет из земли глубокий насос. Мы устанавливаем насосы для того, чтобы у нас было больше нефти, и дешевой нефти. Нам нужны социалистические накопления, на которые мы могли бы строить и поселки, и трамваи, и новые социалистические промыслы. Нам нужны квалифицированные и грамотные нефтяники, которые могли бы
Как и всегда, было поразительно воздействие кировской речи. Барак гремел от аплодисментов. Со всех концов неслись крики тартальщиков: "Долой шептунов! Вон их с промысла! Даешь социалистические рабочие поселки!.."
А потом с помощью Алекпера-заде были выделены пять делегатов для участия в торжестве по закладке поселка Разина. Киров в сопровождении архитекторов вышел на улицу. Его провожали "забастовщики". Подняв облако пыли, автомобили с гостями и делегатами-тартальщиками скрылись вдали...
Алекпер-заде вернулся во двор и долго ходил вокруг непонадобившегося председательского стола с кумачом, колокольчиком и графином. Мимо него, оживленно беседуя, группами проходили тартальщики. То и дело в их разговорах упоминалось имя Федора Быкодорова. "Чего это они его вспоминают?" - думал он. Он стал убирать стол. Аккуратно сложил кумач, вылил воду из графина. Вложил колокольчик в кружку. Все это завернул в какой-то фартук и пошел в промысловое управление, пожимая плечами. "Главное - ни одного слова не сказал о забастовке, как будто бы ее и не было".
Позади раздались крики, шум, ругань.
– Алекпер-заде, Алекпер-заде!
– кричал слесарь Василий Козлов. Давай быстрее в казарму. Там драка.
– Кто затеял драку? Почему драка?
– Зачинщика забастовки бьют. Всю эту заваруху, говорят, наш Быкодоров начал.
Но драке не суждено было разгореться...
В барак ворвалась тетя Клуша, уборщица управления промысла.
– Ребята!
– закричала она, размахивая сорванной с головы косынкой. Черти, чего драку затеяли, когда на бухте смотрите что творится! На бухте, ребята, ударил нефтяной фонтан!
Растрепанная, она выбежала во двор. Ругань и потасовка прекратились в бараке. Хотя никто не поверил тете Клуше, но во двор вслед за ней выбежали многие. Влезли на забор.
На бухте действительно творилось что-то необыкновенное. Район разведочных буровых напоминал муравейник, отовсюду туда сбегался народ. Заиграл духовой оркестр с завода "Ватан". Толпа закричала "ура!". На бухте показались и те шесть автомобилей, на которых вместе с Кировым и делегатами от промысла уехали авторы проекта первого рабочего поселка. Значит, и Киров там! Значит, и его задержали на дороге! Значит, на самом деле ударил нефтяной фонтан на бухте!