Огниво
Шрифт:
– Душа моя, – вкрадчиво заговорил он. – Кто эта девочка? Разве ты её знаешь?
Настасья Ивановна вышла на середину зала – видно, что она была в смятении.
– Не знаю... Лиходеюшка? – спросила она, словно ожидая объяснений. В ответ новоиспечённый царь лишь замотал головой.
– Мама, ты чего? Мама, это же я! – закричала Даша, а потом бросилась на Лиходея. – Ты заколдовал мою маму. Стража!
– Вот ведь... – Лиходей схватил Дашу и зажал ей рот. – Куда тебя девать?
Одной рукой он удерживал девочку, а второй пытался найти в книге подходящее заклинание. Даша мычала,
– Настасья Ивановна, вы идите к себе, – Лиходей догадался, что, когда ребёнок находился рядом, заклятие слабело. – Идите-идите. Я тут сам разберусь.
– Но как же... – прошептала Настасья Ивановна. – Девочка... Она...
– Прочь я сказал! – Лиходей сорвался на крик, и царица тут же выбежала из зала.
– Ребёнка тоже насмерть изведёшь? – Балалай выглянул в коридор, проверяя, не идёт ли стража.
Наверняка думает о том, не пора ли прятаться. Лиходея злила нерешительность Балалая. Тот всегда был мямлей, вот и не нажил себе счастья.
– А-а-а-а!
Резкая боль пронзила ладонь Лиходея – это Даша вонзилась в неё зубами и снова закричала:
– Стража! Стра...
Но в этот раз Балалай не подвёл друга – он перехватил царевну, подгоняя Лиходея:
– Скорее! Скорее!
Лиходей листал книгу дрожащими руками. Огоньки на свечах разгорелись, но света от них становилось всё меньше.
– Нет... Нет... Опять не то... Нашёл. Я нашёл! – Лиходей склонился над книгой и начал читать скороговоркой: – Под ногами не мешайся, в малом потеряйся!
Вихрь красных искр взял Дашу в кольцо.
– Горячо! Горячо! – завопил Балалай, но Лиходей не знал, как ему помочь. Он молча наблюдал за тем, как исчезла царская дочь, становясь частью вихря, а затем стрелой влетела Балалаю в карман.
– ГОРЯЧО! – тот достал из кармана мешочек с огнивом и выбросил его.
Камень засветился изнутри, зашипел, а потом погас.
Ни царевны, ни искр.
– Чудеса, – протянул Лиходей, поднимая мешочек.
– Третий раз за ночь чуть не погиб! – ворчал Балалай. – Надеюсь, это того стоило...
– Ну, а ты как думаешь, генерал Балалай? – Лиходей улыбнулся, подкидывая мешочек, а потом – «клац»! – в зал влетел ворон, щёлкнул клювом, и нет у Лиходея больше огнива.
Птица вылетела прочь и воспарила над крепостной стеной, устремляясь к лесу. Но Лиходей не из тех, кого можно вот так запросто обокрасть. Он схватил со стены арбалет, запрыгнул на стол и прицелился. «Тут главное момент поймать, – вспомнил он слова отца. – Выстрелить между ударами сердца».
Ночь была темна в предрассветный час, лишь луна вырисовывалась на горизонте. И всё же стрела пронзила чёрную тень. Лиходей попрощался с царевной Дашей – даже шапку снял, – а затем встретил новый день. День, где уже всё будет иначе.
– Заживём, – обрадовался Балалай. – Ой, заживём!
* * *
Раненый ворон с огнивом в клюве терял силы. Нет, дальше ему не пролететь, тем более с грузом. С силой взмахнув крыльями в последний раз, он раскрыл клюв и выронил огниво – прямо над глубоким каменным колодцем.
Глава 5
Ваня
С того дня прошло три года.
Всё в Берендеевом царстве переменилось. Жить стало совсем не так радостно, как раньше. Лиходей, занявший трон, ни с кем не считался и творил всё, что взбредёт ему на ум. Но никто не решался и слова сказать против – царские слуги не смели ослушаться воли Настасьи Ивановны и избранного ею царя, а простой люд и вовсе старался жить своей обычной жизнью.
Так и Иван, совсем ещё молодой паренёк со светлыми волосами и хитрой усмешкой, почти не сходящей с его лица, думать не думал ни о каких царях. Ему и своих проблем хватало. Шутка ли – оказаться в темнице! Мыши шныряли вдоль стен, цокая коготками о каменный пол. Больше всего на свете Ваня не любил этот звук. И всё же унывать он не собирался: такой у него был характер. Какие бы трудности ни вставали у него на пути – а их в последнее время было немало! – Ваня точно знал: уж ему-то хватит смекалки с ними справиться!
Только раз он почти было опустил руки. Вспоминать об этом было горько, поэтому Ваня часто отгонял печальные мысли. Но время от времени они всё же брали верх.
* * *
В тот день после дождя выглянуло яркое солнце. Звонко пел соловей, славя лето. Ваня стоял перед колокольней. Всё здесь было таким родным: вот в полено воткнуто топорище, а вокруг валяются щепки. Раньше из таких щепок они с Фомой делали солдатиков. Вот лавка с секретом: сядешь на край и скатишься в кусты. За сиренью речка плещется, неся в водах рыбу: и карася, и щуку, и леща – богата река, не скупится на дары добрым людям.
– Ванюша?! – охнул дядя Семён, перегибаясь через парапет колокольни. – Вернулся!
Ваня помахал в ответ, а дядька уже спешил спуститься. Не прошло и пары минут, как он уже накрывал стол: все яства простые, но вкуснее не сыщешь!
– Ванюш, ну красавец! – сказал дядька Семён, намазывая ему хлеб салом. – И время теперь знаешь? – Он кивнул на цепочку, висевшую на груди Вани и убегавшую одним концом в карман.
Ваня вытянул её и покачал головой:
– Нет, на часы пока не скопил. Обманка. Но начало положено.
Дядька Семён прищурился от полуденного солнца, явно о чём-то задумавшись.
– Дядь Семён, я ведь приказчиком в лавку устроился. В городе-то. – Ваня теребил цепочку, накручивая на палец. – Опыта поднабрался. Сейчас сам хочу в дело вложиться. Мне бы только денег немного у тебя занять... Пять рублей. Но я отдам! С процентами отдам.
Дядька Семён лишь молчал, продолжая намазывать сало на хлеб. Ваня же тем временем встал из-за стола и, подойдя к качелям, всмотрелся в отметины на опоре. Одна короткая – пониже, вторая длинная – повыше. И штук двадцать таких. Выстроились друг над дружкой, чередуются. Только на самом верху с ритма сбиваются: две длинные подряд, а над ними короткая.