Огонь и пепел
Шрифт:
Бенни взглянул на лица жнецов, когда они приблизились. У всех, кроме одного, были красные руки, вытатуированные на лицах. Они казались дикими и свирепыми, словно варвары из старой книги рассказов.
Когда жнецы оказались совсем близко, то поняли, что не смогут воспользоваться машинами как оружием. Молодой человек с серьезным лицом — единственный жнец, не отмеченный татуировкой красной руки, — поднял кулак, и нападающие увеличили число оборотов двигателей. Шум квадроциклов напоминал дыхание гигантского дракона.
«Это
Молодой человек был похож на воина. Стройный и мускулистый, с большими руками и тяжелым убийственным взглядом.
Даже сквозь шум Бенни услышал, как Бунтарка сказала:
— Брат Питер… о боже.
Это имя позвонило в огромный колокол ужаса в сердце Бенни. Он еще не встречал этого человека, но слышал о нем. Он знал о нем из тысячи ужасающих историй Бунтарки. Из рассказов переживших бойни жнецов. Из описаний монахов, которые стали свидетелями актов такой жестокости, что в их разуме остались шрамы после увиденного. Из фотографий слежки, которые ему показал Джо.
Брат Питер, правая рука святого Джона.
Даже Джо сказал, что Питер был одним из самых опасных среди живых людей. Смертоносным с любым видом оружия и беспощадным в битве без оружия. Человек, совершенно лишенный милосердия и раскаяния.
Словно эхо из темного прошлого, Бенни показалось, он услышал голос Тома: «Не поддавайся страху. Будь умным воином и выживи».
Бенни кивнул, словно Том мог увидеть, как он соглашается.
Горячий ветер заставлял клочья пыли проноситься мимо, на мгновение скрывая ребят из виду и обращая в призраков. Потом пыль устремилась в лощину и дальше. Высокая трава пьяно раскачивалась на ветру.
Жнецы встали плотным полукругом. Они продолжали газовать, и этот звук словно бил в грудь Бенни.
— Никс, — сказал он достаточно громко, чтобы девушка услышала его сквозь пульсирующий рев квадроциклов. — Если придется стрелять, попробуй попасть в брата Питера.
Никс направила пистолет на мужчину.
Брат Питер увидел это и улыбнулся. Потом он резко опустил свой сжатый кулак и внезапно все жнецы одновременно отключили двигатели.
Тишина давила. Она заключила мир в сюрреалистичный пузырь, окруживший лощину, убийц на квадроциклах и троих друзей.
«Где, черт возьми, Лайла?» — думал Бенни. Они уже добрались до нее? Она уже лежит мертвая в лесу?
Брат Питер сидел в тишине, изучая их. Когда его взгляд остановился на Бунтарке, глаза мужчины на мгновение расширились.
— Сестра Маргарет, — сказал он, и другие жнецы вздрогнули от его слов. Некоторые зашипели и сплюнули на землю.
— Не называй меня так, — предупредила Бунтарка.
— Почему нет? Ты дочь матушки Розы, этой ведьмы-предательницы.
— Моя мать уже давно умерла, — сказала Бунтарка. — Она просто стала еще одной жертвой святого Джона и его болезни.
На это три жнеца внезапно спрыгнули со своих
— Нет, — сказал он. — Слова не могут навредить достопочтенному святому, и это дитя не может запятнать свою душу еще больше, чем уже сделала это.
— Поцелуй меня в зад, — предложила Бунтарка.
— Ты громоздишь грех на грехе, — сказал жнец. — Не боишься за свою душу?
— С моей душой все в порядке, спасибо, — эти слова были беспечны, но Бенни слышал страх в ее голосе. Бунтарка была крепким и жестким бойцом, но она явно до ужаса боялась брата Питера.
Что касается его, жнеца словно не заботил пистолет Никс, направленный ему в голову.
Брат Питер посмотрел на Бенни.
— Знаешь, кто я такой?
— Знаю, — сказал Бенни. — Но мне все равно.
— А должно быть наоборот.
— Слушай, я лишь хочу, чтобы ты со своими бугаями сел на квадроциклы и оставил нас в покое. Мы вам ничего не сделали, и нам не нужны неприятности.
— Знаешь, каким испуганным кажется твой голос?
— Знаешь, что ты почувствуешь с пулей в мозгу? — спросила Никс.
— С такого расстояния, маленькая сестра, ты не сможешь выстрелить больше двух раз. А потом мы откроем красные врата на твоей красивой коже.
— Возможно, — согласилась Никс. — Первый выстрел будет направлен прямо в твое уродливое лицо.
Жнец покачал головой.
— И что? Я должен упасть в обморок от страха? Мы жнецы, дитя. Мы молимся, чтобы тьма забрала нас. Каждое утро, каждую ночь мы молимся, чтобы повелитель Танатос забрал нас.
— Слава его тьме, — в один голос пропели жнецы.
— Вы так говорите, — сказала Никс. — Но я видела, как ваши люди бегут.
— Я был самым первым из жнецов, — сказал брат Питер. — Мои компаньоны — члены Красного Братства. Спроси сестру Маргарет: побежим ли мы прочь? От тебя или от чего-либо другого.
Бунтарка ничего не ответила, что совсем не воодушевляло. Бенни сглотнул ком сухой пыли.
— Если хочешь испытать мою веру, маленькая сестричка, — сказал брат Питер, — нажми на курок.
Пистолет в руках Никс не дрогнул, но когда Бенни взглянул на нее, то заметил, как пот от страха сбегал по ее веснушчатому лицу.
Когда Никс не ответила и не выстрелила, брат Питер кивнул. Он указал на Бенни.
— Вчера ты забрал кое-что у одного из моих жнецов. Нечто, не принадлежащее тебе.
— Да? И кто это сказал? — спросил Бенни, желая, чтобы его голос звучал уверенно. Но ничего не вышло.
— Я наблюдал за тобой через бинокль. Я видел, как ты приехал, видел, как ты сражался с братом Маркусом, видел, как ты обворовал его после того, как он отправился во тьму.
Бенни ничего не ответил. Его очень сильно обеспокоило то, что вчера за ним наблюдали. Он подумал о схватке, о своих слезах, о том, каким уязвимым он должен был казаться.