Огонь и сера
Шрифт:
Значит, правда, подумал д'Агоста, и желудок его сжался. Значит, правда.
– Еще отец Зеноби сказал, что он наверняка спас душу мальчика.
Д'Агосте пришлось сесть. На секунду он опустил голову, пытаясь отдышаться, затем посмотрел на Пендергаста и спросил:
– Ну хорошо, а как же те трое?
Глава 68
Сквозь затянутый сеткой клапан в палатку проникали косые лучи солнца, и казалось, что стенки пылают в огне.
Сидя за столом, преподобный Бак вспоминал, как сплоченно вступилась
Конечно, полиция не станет сидеть сложа руки. Очень скоро она перейдет к решительным действиям, и тогда наступит время Бака – момент, ради которого он до сих пор жил. Но что это за момент и как выполнить миссию? Прежде Бак воспринимал этот вопрос как призрачный голос, как легкое беспокойство, от которого вдруг не стало спасения – ни в молитве, ни в посте, ни в покаянии.
Неисповедимы пути Господни, подумал Бак и вновь склонил голову, моля указать путь. Снаружи доносились отзвуки оживленных бесед – о том, как его не дали арестовать. Бак прислушался. Странно, что полиция прислала только двоих. Может, они не хотели действовать агрессивно, не хотели уподобиться Ку-клукс-клану?
Ку-клукс-клан. Простая фраза отрезвила тогда преподобного, будто удар скальпелем в сердце. А та женщина – не старше тридцати пяти, красотка, полностью уверенная в себе. Тот, что пришел с ней, – тщеславный нахал, на таких шестерок Уэйн Бак насмотрелся в тюрьме. Но женщина – за ней стояла мощь сатаны.
Что же делать? Дать полиции бой? Сейчас у Бака в руках огромная сила, но всех сотен душ паствы, преданной ему душой и телом, не хватит. У него – сила убеждения, у полиции – сила оружия: пули, слезоточивый газ, водометы, а за спиной власть государства. Будет бойня.
Бак вернулся к молитве, вопрошая Бога, чего Тот от него хочет.
По деревянной распорке постучали.
– Да?
– Скоро утренняя проповедь и время наложения рук.
– Спасибо, Тодд. Иду.
Преподобный Бак не мог выйти к людям без ответа, ведь они избрали его своим пастырем. «Наймиты Рима!» – кричали они все вместе, указывая на копов. Как он гордился в ту минуту их храбростью и силой веры!
«Наймиты Рима», – подумал Бак. И вдруг все кусочки пазла встали на место. Пилат. Ирод. Голгофа. Ответ лежал на поверхности, нужно было лишь проявить упорство.
– Спасибо, Отец, – пробормотал Бак, встав на колени, а поднявшись, ощутил себя преисполненным света.
Вот теперь он готов встретить все армии Рима.
Выходя из палатки, преподобный восхитился красотой утра – красотой Божьего мира, этого мимолетного дара. Поднимаясь по тропинке к камню, с которого он проповедовал, Бак напомнил себе, что следующий мир будет много лучше. И когда придут несметные полчища безбожников, он сразит их.
Преподобный Бак воздел руки, и его приветствовал громоподобный возглас сотен людей.
Глава 69
Вслед за Пендергастом и полковником Эспозито д'Агоста спустился в подвал. Это было настоящее подземелье,
– Увы, – полковник остановился у железной двери, – мы, как видите, не слишком-то поспеваем за сменой веков.
Эспозито открыл дверь и сделал приглашающий жест.
От стены до стены просторного помещения протянулись стеллажи с документами. На открытых полках громоздились перетянутые шпагатом стопки дел, настолько старых, что некоторые успели заплесневеть (наверное, хранились тут не одно столетие).
При виде вошедших офицер в опрятной бело-синей форме вскочил из-за стола и отдал честь.
– Basta, – устало проговорил полковник, указав на старые деревянные стулья у длинного стола. – Прошу, садитесь.
Сам он тем временем сказал что-то младшему офицеру – тот сбегал и принес штук десять папок.
– Вот краткий отчет по делам, которые вас интересуют. Нераскрытые убийства за последний год: во всех случаях жертва найдена сожженной. Я просмотрел их сам – ничего особенного. Мне, если честно, куда интереснее, что случилось утром в Ла-Верне.
Пендергаст извлек отчет из верхней папки и произнес:
– Мне искренне жаль, что так вышло.
– А уж мне-то как жаль. До вашего приезда было тихо. – Эспозито грустно улыбнулся, разведя руками.
– Мы почти нашли то, что искали, синьор полковник.
– Что бы вы ни искали, я молю Бога, чтобы ваши поиски как можно скорее закончились.
Пендергаст принялся за отчеты. Прочитанное он передавал д'Агосте, который силился понять хотя бы часть из написанного. Змеящиеся под потолком алюминиевые трубы вентиляции тихо гудели, шелестя нагнетаемым воздухом, тщетно пытаясь разогнать затхлость.
Д'Агоста проглядывал дела и вложенные фотографии, стараясь вникнуть в итальянские тексты. Ухватить удавалось только самую суть. Время от времени он делал коротенькие заметки – для отчета перед Хейворд.
На все документы ушло около часа.
– Нашли что-нибудь? – обратился Пендергаст к д'Агосте.
– Ничего интересного.
– Значит, пойдем по второму кругу.
Полковник, взглянув на часы, закурил.
– Мы справимся сами, синьор полковник, – сказал Пендергаст. – Можете идти.
– А я никуда не спешу, – отмахнулся Эспозито. – Здесь я словно в могиле – никто меня не найдет, и мой сотовый недоступен. Наверху не так уж и приятно, особенно когда каждые полчаса тебе звонят из республиканской прокуратуры. И, боюсь, снова благодаря вам. Жаль только, не хватает эспрессо, здесь нет кофеварки. – Он обратился к младшему офицеру: – Caffe per tutti.
Тяжело вздохнув, д'Агоста вновь окунулся в темный омут отчетов. На сей раз внимание привлекла черно-белая фотография человека где-то в заброшенном здании: скрюченный сильно обгоревший труп лежал у полуразвалившейся бетонной стены. Типичная полицейская фотография, мерзкая, тошнотворная, однако было в ней что-то... неправильное.