Огонь измены

Брис Руфина

– Зефирка, не плачь. Хочешь конфетку? У меня в куртке есть.

– Почему она плачет?

– Это из-за того, что Саша не слушался на занятиях. Отлуплю тебя, дурак.

– Ага, я слушался, вообще-то, потом, а ты вот суп не доел.

– Эй, - Тамара теребит меня за плечо, - ты чего расклеилась? Да выздоровеет он скоро. Кажется, уже похолоднее стал.

И быстренько

берёт власть в свои руки. Строго командует:

– Так, расходимся все. Игрушки кто будет убирать за собой? Я уже полдник принесла, а в группе бардак.

С трудом разлепляю глаза, оглядываюсь. Дети наводят порядок, взволнованно посматривая на меня. Поднимаюсь. Выдыхаю. Всё ещё немного шмыгаю носом, но в целом уже огонь. Направляюсь в сторону туалета, чтобы умыться. По пути меня перехватывает Кристина. В руках у неё поблёскивают ножницы, которыми я вырезала методический материал в тихий час. Забыла убрать, наверное.

– Смотри, как красиво чёлку подстригла, - хвастается она.

И я в ужасе разглядываю кардинально асимметричную линию волос над её бровями. Боже... Что же я творю такое. Ною, страдаю тут. А у меня дети. Целых двадцать три сегодня по списку. И один из них уже самостоятельно подстригся, пока я тут сопли на кулак наматывала! Ох, вот это я дала... Народ напугала, ненормальная. Не педагог, а слабачка. Нет, так не пойдёт. А ну, собралась, Земфира. В руки себя взяла быстро.

Заплетание косичек девочкам, полдник, родители, один за другим заглядывающие в группу, сложный разговор с мамой Кристины - всё пронеслось в один миг.

И вот наступает тишина. Всех детей забрали домой. Всех, кроме Серёжи.

– До завтра, - машет мне рукой Тамара, - звони, если что.

– До завтра, - эхом отвечаю я и, захватив с полки красочную книгу со стихами Остера, иду в спальню.

Серёжа сидит на кроватке, выспавшийся и достаточно бодрый. Трогаю лоб. Действительно, стал прохладнее. Мальчик тянет ко мне ручки.

– Ну, как ты?
– не могу не улыбаться, понимая, что ему легче, - смотри, какая у меня книжка.

Присаживаюсь на кроватку, он устраивается рядом, прижимается ко мне. Я обнимаю его за плечо и открываю первую страничку.

– Я уже выздоровел, а мама так и не пришла, - невозмутимо констатирует Серёжа.

У меня от его слов и интонации щемит сердце. Хочется поддержать, но не понимаю как. На моё счастье, он уже переключил внимание на книгу:

– А давай вместе читать, я почти умею.

– Давай.

И мы хохочем над "Вредными советами", изображаем по очереди котёнка по имени Гав, переходим к изучению "Папамамалогии". За окном

уже темно. Я даже не хочу смотреть на часы. Не хочу расстраивать Серёжу. Пусть он остаётся спокойным. И мне с ним намного лучше, чем в одиночестве. Если надо, договорюсь со сторожем, чтобы разрешил нам тут переночевать. Всё равно домой мне совсем не хочется. Там Никита, там надо обсуждать то, что случилось сегодня, что-то решать.

– Есть кто?
– прерывает мои мысли хрипловатый мужской голос.

– Это папа, - вздрагивает Серёжа.

– Одевайся, - встаю и выхожу из спальни.

Впервые вижу Соловьёва-старшего. Высокий, стройный мужчина в шерстяном пальто, без шапки. Быстро подхожу к нему и, не включая свет в группе, агрессивно нахмуриваюсь и тихо отчитываю его, упираясь взглядом в кадык:

– Как вам только не стыдно! Сегодня вы были нужны сыну, как никогда. У него температура под сорок, а родителям всё равно. Как вы так можете только? Он такой хороший мальчик. У него очень сильный и терпеливый характер: другой бы плакал, но не он. А умный какой! Вы в курсе, что он уже почти читает?

И замолкаю. Потому что отец Серёжи аккуратно касается чуть шершавыми пальцами моего подбородка и приподнимает моё лицо.

– В глаза смотри.

И я зависаю на его голубых глазах с крупными зрачками и тонкими синими полосочками, ведущими к белкам. Забываю, о чём говорила. Боже, какие нереальные глаза... И вообще, он очень красивый мужчина: ровный нос, острый подбородок с небольшой ямочкой, губы чувственные. На его светлых волосах тают снежинки, и я их так понимаю...

– Как зовут?

Молчу. Никак не соображу, кому адресован вопрос. Как будто рядом есть ещё незнакомые люди.

– Зефирка Зелёная её зовут, пап, - дёргает его за пальто Серёжа. Он уже одет и даже держит в руках куртку, когда только в раздевалку успел сходить...

– Как?
– удивлённо разрывает со мной зрительный контакт мужчина и поворачивается к сыну.

– Зе-фир-ка, - по слогам начинает объяснять мальчик.

Резко очнувшись, опять хмурюсь и строго перебиваю:

– Очень стыдно не знать имени воспитателя собственного ребёнка. Земфира Семёновна меня зовут. И всего хорошего. Мне тоже пора. Я не живу в детском саду, если вы не знали, и тоже тороплюсь домой.

Наклоняюсь к Серёже:

– Выздоравливай.

И собираюсь вернуться в спальню, чтобы застелить кровать.

– Мы ждём у ворот, - вздрагиваю от прикосновения прохладной ладони к своему локтю, - Подвезём.