Огонь на снегу
Шрифт:
Графиня должна была через два дня выехать к мужу в Варшаву, но и ей были предоставлены покои не хуже, чем Мэри.
Комната Алиды была немного поменьше, но и она показалась девушке слишком большой. Как и все остальные комнаты, она соединялась с гостиной, утопающей в цветах.
Алида догадалась, что все цветы привезены из Англии, и ей это особенно польстило.
— Розы, гвоздики, лилии! — воскликнула она. — Ты понимаешь, Мэри, что князь наверняка выбрал их для тебя? Ты должна поблагодарить его за такое внимание!
Но, взглянув на кузину, Алида поняла, что та
— Он любит меня! — восторженно воскликнула Мэри, прочтя послание.
Они с Алидой были в гостиной одни.
— Но, Мэри, теперь, когда ты в Петербурге, тебе придется забыть о графе Иване! — увещевала кузину Алида. — Вспомни, что сказала графиня: везде есть глаза и уши! Если ты будешь встречаться с графом Иваном, если он будет писать тебе, это, конечно, станет известно третьему отделению тайной канцелярии.
— Ну и пусть! — гневно закричала Мэри. — Я не буду использовать многочисленных посредников. А если князь и узнает о нас, что он сможет сделать?
— О Мэри, будь осторожна! — умоляла Алида. — Вдруг князь откажется жениться на тебе? Только вообрази, какой будет скандал! Что скажет твой отец?
Мэри засмеялась:
— Князь этого не сделает. Ведь тогда, как ты прекрасно понимаешь, разразится международный скандал. Нет, князь женится на мне, а я собираюсь и дальше видеться с Иваном, потому что не могу жить без него, так же как и он без меня. — Она сложила записочку и спрятала ее за корсажем, — Я влюблена, Алида, и счастлива этим, а также тем, что освободилась от папы. А великая княгиня, в конце концов, не имеет надо мной власти.
— Она очень любит князя, — заметила Алида.
— А я очень люблю Ивана, — засмеялась Мэри. — Слушай, оставь нас в покое. Сегодня состоится грандиозный обед, на котором я познакомлюсь со сливками русского общества.
До обеда оставалось еще немало времени, но Алида не могла заснуть. Ей не давали покоя тревожные мысли о кузине. Мэри, вырвавшись из-под домашней опеки, безусловно ведет себя глупо и опрометчиво. «Она не послушает меня», — со вздохом заключила Алида. Она во всем винила графа Ивана. Он старше Мэри, женат и не должен так поступать.
«Мне он не нравится! Мне все в нем не нравится!» — говорила себе девушка.
И причиной этого было не только его поведение по отношению к Мэри, нет, она чувствовала, что это жестокий и бессердечный человек.
Еще вчера вечером, когда они обедали на яхте, графиня сказала:
— По приезде в Петербурге я поинтересуюсь, как идут дела в комитете по отмене крепостного права!
— По отмене крепостного права? — воскликнула Алида, прежде чем граф Иван мог что-либо ответить.
— Да, а разве вы не знали? — удивилась графиня. — Царь приказал создать комитет, который должен обсудить, каким образом дворяне смогут освободить своих крепостных.
— О, как я рада! — сказала Алида. — Я ничего не слышала об этом.
— Этот революционный шаг предложили несколько радикально настроенных глупцов, — язвительно
— Но должны же русские дворяне понимать, что нехорошо владеть живыми людьми, — горячо возразила Алида.
Граф Иван неприязненно рассмеялся.
— Мы называем их душами, — усмехнулся он, — но уверяю вас, они не более чем животные. У них нет мозгов, и свобода, если они ее обретут, ничего не будет для них значить.
— Я это понимаю, — вмешалась Мэри, — и уверена, никто не захочет расстаться со своими «душами».
— Во всяком случае, я с ними не намерен расставаться! — решительно произнес граф Иван. — Они часть моего наследства. У них есть стоимость, которую можно определить, и я, как могу, буду сопротивляться этим смехотворным реформам!
— Ну конечно, вы правы! — восхищенно сказала Мэри.
Алида с трудом сдержалась, чтобы не затеять спор. Из слов графа Ивана было ясно, что он действительно будет непреклонным врагом самой идеи реформы. Вспомнив ужасы, о которых рассказывал ей господин Таченский, она поняла: граф вполне способен запороть до смерти любого крепостного, осмелившегося восстать против него.
Она надеялась, что, увидев князя, Мэри забудет о своем дорожном романе с графом Иваном. Но все оказалось гораздо серьезнее. Алида вспоминала легкий шепот, доносившийся из каюты Мэри, не смолкавший иногда до самого утра. Вспомнилось, как они переглядывались и как граф Иван пользовался всякой возможностью прикоснуться к Мэри.
Но ведь князь был гораздо красивее графа, и Алида недоумевала: как может Мэри не сравнить их и не предпочесть того, за которого ей предстояло выйти замуж?
«Может быть, она опомнится и забудет графа Ивана?» — с надеждой думала Алида, ворочаясь в своей постели.
Чуть позже двое слуг внесли в ее спальню круглую серебряную ванну и поставили ее перед топящейся печью. Когда она вымылась, две горничные помогли ей надеть одно из ее серых вечерних платьев.
Надетое на кринолин, оно, разумеется выглядело гораздо лучше, а во время бездельничанья на корабле Алида еще отделала его каймой. Одевшись, она подошла к зеркалу и немало огорчилась. Увидев великолепие и роскошь дворца, Алида поняла, как живет русское дворянство. От графини она узнала, что большинство дам покупают одежду в Париже и вообще в России в моде все французское.
— Вы увидите, все русские дворяне говорят по-французски и по-английски, — говорила ей графиня. — У царя в детстве была няня англичанка, а у его детей — шотландка. Русский язык очень труден, и мы предпочитаем учить иностранные языки.
— Я бы хотела выучить русский язык, — сказала Алида.
— Это будет нетрудно. Найдется немало пылких молодых людей, которые почтут за честь научить вас! — засмеялась графиня. Посмотрев на девушку, она добавила: — Вы прелестное дитя, думаю, вам не раз это говорили. — Алида покачала головой, вспомнив, как с ней обращались тетя и дядя. — Ну если я первая, то, надеюсь, не последняя! — воскликнула графиня.