Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
Сиди почти с самого начала предлагал использовать для этой цели сестру.
— Прямо сейчас! — как-то объявил мальчишка в возбуждении. В его глазах пылало зеленое пламя. Деймо Спарен действительно был знатоком человеческой породы, подумал толстяк.
Насмешник искушал мальчишку, следуя всем рецептам Спарена и позволяя ему проделать всю черновую работу. Плод созрел. Страсть повелевать людьми кипела в ребенке, переливаясь через край.
— Скоро, очень скоро, господин. Когда лично я оставаться незамеченный этими дикарями в белых одеждах. Указанное искусство есть легко усвояемое всеми, но его несправедливо истолковывать предрассудочные
— Этой ночью. Приходи этой ночью в мой шатер. Моя сестра тоже будет там. Обещаю.
Насмешник молча кивнул, предоставляя возможность мальчишке завершить дело.
Сиди был превосходным объектом для манипуляций. Он был настолько алчен и настолько занят собой, что для подозрений у него просто не оставалось времени. Насмешнику стало стыдно. Это было то же самое, что ограбить слепца.
Но ставки слишком высоки. Ох уже эти ставки!
Весь день его беспокоил командир отряда. Этот тип был сама бдительность. Ему придется умереть первым…
Он не имеет права оставить у себя на хвосте такого человека, как этот командир отряда. В нем чувствовалось то же упорство, как и у Гаруна или Белула. Такой не остановится ни перед чем, пока не отомстит обидчику.
Не все Непобедимые оставались такими отстраненными и холодными. С некоторыми из своих учеников Насмешник сумел подружиться. Он обменивался с ними шутками и подначками, частенько развлекал их бесконечными россказнями о своих приключениях на Востоке. Они, в свою очередь, делились с ним всякими небылицами.
Наконец наступила темнота. Выждав еще несколько часов, Насмешник с бешено колотящимся сердцем двинулся к палатке Сиди. Его никто не остановил.
Ночь была безлунной, но Насмешник знал, что часовой лишь притворился, будто не заметил его. А что, если вдруг у солдата заговорит совесть и он доложит все своему начальнику?
— Господин… — прошептал Насмешник. Нервы его были натянуты словно струны. — Это лично я. Может ли указанный войти?
— Входи! Давно пора. Где ты болтался?
Насмешник скользнул в шатер.
— Ждал, когда лагерь уснуть, — ответил он с улыбкой.
Ясмид уже ждала. Она привела с собой служанку. Подобного осложнения Насмешник не предвидел.
Сможет ли он одновременно загипнотизировать троих? Такого он еще никогда не пробовал сотворить. Сейчас, видимо, самое время попробовать. Сейчас это вопрос жизни и смерти.
Как бы желая успокоить свои нервы, он принялся гонять монетку между своими толстыми пальцами, заставляя ее то исчезать, то появляться вновь.
— Все готовы? — спросил он. — Все согласны? Госпожа? Лично я не начинать начинание, если есть обидчивость…
— Приступай, актер, — с легкой улыбкой ответила Ясмид. — Я здесь потому, что мне интересно. Но необходимо все закончить до того, как сменится караул.
— Это не столь просто, как обесшкуривание козлища, госпожа. Необходимо подготовительство.
— Ну так готовься.
Насмешнику было ясно, кто здесь командует. Во всяком случае, не Сиди. Неужели девочка все это время манипулировала братом?
Он уселся, приняв позу лотоса.
— Если госпожа сядет напротив… очень хорошо. Если господин повторять указанное… — Насмешник похлопал по ковру левой рукой. Поманив пальцем служанку, он указал на место справа. — Сядьте там, пожалуйста. Господин Сиди и вы, девица, внимательно наблюдать, что я творить. Объяснительство невозможно, но показательство
— Веки отяжелели так, словно указанные налиты свинцом. Нет возможность открыть глаза.
Похоже, что ее он достал. Только теперь он осмелился посмотреть на Сиди и служанку.
Он достал и их!
Сердце толстяка было готово выскочить из груди. О, чудо из чудес! Он начал быстро втолковывать Сиди и служанке, что им следует запомнить, если сеанс неожиданно прервут. Ясмид он приказал забыть все, а затем сказал:
— Ты начинать стать симпатизантка тучному друг твоего брата Сиди. Будешь облегчать злой рок указанного… Жди! — Обратившись к себе, он закончил: — Типичный случай поместительства экипаж впереди конь. Каждый фрукт свой овощ. Прежде надо уяснить подлинные чувствования и слабые точки в уме девицы. Указанные быть камнями, которые лично я должен возложить в фундаментальность строительства.
После этого он начал спрашивать Ясмид о ее скрытых настроениях. Стал задавать вопросы обо всех и обо всем.
— Весьма любопытственно, — бормотал он через полчаса. Насмешник обнаружил, что Ясмид, боготворя своего отца и одобряя его план создания Королевства Покоя, тайно ненавидит войну, которую ведет ее родитель. Война унесла жизнь ее матери, и девочка считала, что за воплощение отцовской мечты приходится платить слишком высокую цену.
Воины ее отца и в первую очередь Нассеф обожали девочку. Но она считала их слишком торопливыми и нетерпеливыми. Ясмид верила, что идеи отца непобедимы сами по себе и способны покорить мир лишь одной своей убедительностью. Разве жители Запада не встают добровольно под знамена Воинства Света? Разве Вера не преобразила Тройес? Для полного торжества Эль Мюриду нужно лишь время.
Но пацифисткой девочка не была. В ней присутствовала какая-то дикая мстительность. Она хотела, чтобы роялистов преследовали и истребили всех до последнего. Эти люди, по ее мнению, являлись закоренелыми грешниками и служили орудием Властелина Зла. Роялисты заслуживали лишь того, чтобы как можно скорее отправиться во владения своего черного властителя.
Насмешник попытался подогреть антивоенные настроения девочки. Затем он вернулся к формированию ее отношения к своей собственной персоне.
Толстяк хотел убедить Ясмид в том, что является ее добрым и надежным другом и что она может обсуждать с ним те вопросы, которые не смеет доверить никому другому.
За тканью шатра послышался шорох и чей-то голос произнес:
— Господин, приближается время смены караула.
— Еще минута, — проскулил Насмешник, довольно успешно имитируя тон Сиди. Еще раз внушив всем троим то, что им следует помнить, он простым пощелкиванием пальцев разбудил Ясмид и служанку.
— Что случилось с Сиди? — спросила девочка.