Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
— Некоторые негодяи готовы на все, лишь бы не шагать пешком.
Браги поднял глаза, стиснув зубы. Рана теперь болела что надо.
Сангинет опустился рядом с ним на одно колено.
— А я мог бы и догадаться, что ты будешь тем, кого зацепят первым. Дай взглянуть. — Он осмотрел рану и добавил: — А ведь совсем рядом, не так ли? Впрочем; ничего страшного. Теперь ты понимаешь, что мы орали на вас не без причины. Надеюсь, что сегодня ты многому научился, — с улыбкой сказал Сангинет, положив ладонь на плечо Браги. — Однако ты отделался легко. Я пришлю к тебе хирурга, несколько стежков
— Лучше я пойду пешком, сэр. Не хочу отставать от отделения.
— Ты сделаешь так, как тебе сказано, сынок. Я знаю, что тебе лень искать повозку, но лень — не достаточное основание для того, чтобы терять ногу.
— Сэр?..
— Это приказ, Рагнарсон. Не усугубляй свою дурь еще одной глупостью.
Сангинет сегодня говорил с Браги не как сержант учебной команды, а как член Гильдии со своим товарищем по оружию. Теперь они оба состояли в одном братстве.
Во второй половине дня, когда полк начал затяжной подъем по склону к Восточной Твердыне, Бердсонг отпустил Хаакена и Рескирда навестить приятеля. Они сняли его с полевой кухни, которую он выбрал в качестве транспорта, чтобы он мог посмотреть на крепость.
— О боги, — пробормотал он. — Такая здоровенная!
— Они называют ее Восточной Твердыней, — пояснил Рескирд. — Стоит здесь вроде как бы восемьсот лет или что-то около того, и все время к ней делаются пристройки.
Браги огляделся по сторонам. И как только люди Хаммад-аль-Накира могут обитать в таких диких местах?
Весь гарнизон замка выстроился для торжественной встречи Наемников. На солдат Гильдии в полном молчании смотрели темноглазые, смуглые люди. Носы многих из них смахивали на ястребиные клювы. Гарнизон Твердыни состоял из немолодых, обожженных солнцем и обветренных ветеранов. Браги, всем своим существом ощущая на себе их презрение, изо всех сил старался не хромать.
Если что-то и могло произвести впечатление на воинов пустыни, так это габариты Браги. Он был на несколько дюймов выше и на пятьдесят фунтов тяжелее самого крупного из них.
V Детей Браги заметил очень мало, а женщин не увидел вовсе.
— И это называется встречей спасителей? — проворчал Браги. — Старики рассказывали совсем другое. Где цветы? Почему не слышно приветственных криков? Где готовые броситься на шею девицы? Хаакен, я точно знаю, что мне это место не понравится. Мне на похоронах приходилось видеть более веселых людей.
Хаакен неодобрительно повел плечами. Он целиком и полностью разделял мнение брата.
Колонна, пройдя через ворота, вступила в пределы крепости, которая и при ближайшем рассмотрении оказалась такой же унылой и спартанской, как и ее защитники — сушь, пыль да разнообразные оттенки коричневого цвета. Уныло-коричневого. Роты выстроились одна за другой на огромном плацу. За построением с внутренней стены внимательно наблюдала группа людей.
— Это, наверное, те ребята, которые нас наняли, — высказал предположение Браги, посмотрев на них. Вожди ничем не отличались от своих воинов. С его точки зрения, это было весьма странно.
— Я готов отдать все, что мне задолжал Хаакен
Группа наблюдателей спустилась со стены и подошла к Хоквинду. Время тянулось страшно медленно, и в отличие от него Браги хотелось убежать отсюда как можно быстрее. Он насытился по горло этой пустыней и мечтал лишь о галлоне пива и о мягком лежбище.
Но вот началось какое-то шевеление. Коноводы увели лошадей. Солдаты передовой роты потекли через внутренние ворота. Браги еще раз с тоской осмотрел крепость. Он очень сильно сомневался, что в этой проклятой Твердыне сыщутся мало-мальски сносные казармы.
Одна за другой роты исчезали во внутренних воротах. И вот пришел черед новобранцев. Какой-то тощий юнец из местных подошел к Сангинету и что-то коротко сказал. Лейтенант обернулся к подчиненным и проревел команду. Рота перестроилась и двинулась к воротам.
Казармы оказались даже хуже, чем предполагал Браги. Две сотни человек набились в помещение, в котором могли разместиться максимум семьдесят. После отбоя лишь змея смогла бы проскользнуть в комнату или выбраться из нее. Браги старался не думать о тех ужасающих последствиях, которые могут возникнуть, если прозвучит сигнал тревоги.
Даже офицеры и унтера втиснулись в эту переполненную клетку.
Проклятия и ворчание постепенно стихли. Рескирд жаловался на то, что ему не хватает места даже для того, чтобы как следует выругаться.
Их юный переводчик произнес:
— От имени отца я приношу глубочайшие извинения за это помещение. Вы пришли раньше, чем вас здесь ждали. Большинство наших воинов отсутствуют, сражаясь с войсками Ученика. Вы перейдете в более приемлемые комнаты, как только они будут готовы. Некоторые смогут сделать это уже завтра. Ваш командир и мой отец сейчас совещаются, разрабатывая дальнейший порядок действий. Переброска тех, кто будет размещен вдали от Твердыни, начнется немедленно.
Он говорил по-итаскийски хотя и с заметным акцентом, но все же гораздо лучше, нежели Браги или Хаакен.
Его взгляд пересекся с взглядом Браги, и оба молодых человека посмотрели друг на друга с немым изумлением. У обоих был такой вид, словно они узрели нечто совершенно необычайное. Браги отвел глаза и потряс головой, как бы отгоняя наваждение.
— В чем дело? — спросил Хаакен.
— Не знаю. Это было так, будто я увидел… Нет, не знаю. — Он действительно не знал, но у него почему-то возникла уверенность, что этот худощавый смуглый юноша сыграет в его жизни очень важную роль.
Хаакен был заинтригован. Его глаза ожили так, как не оживали вот уже несколько месяцев.
— У тебя такой странный вид, Браги… Что случилось?
— Какой еще вид?
— Да тот, что появлялся у мамы, когда ее посещало видение.
Браги фыркнул. Он скептически относился к разговорам о том, что мать якобы способна заглядывать в будущее.
— Если бы она умела предвидеть, Хаакен, то мы с тобой здесь бы не оказались.
— Почему бы и нет? Она вполне могла об этом знать, но нам не сказала, так как изменить ничего не могла. Разве не так?