Огонь в океане
Шрифт:
— Нет, мистер Иосселиани, — как-то холодно улыбнулся Лейкок, обнажив свои белоснежные, но, кажется, вставные зубы. — У меня только мама была русской, сам же я англичанин.
— Ну, у него и папа, положим, был русским капиталистом... Но не будем об этом говорить, — украдкой шепнул мне на ухо капитан второго ранга Сергей Зиновьев. — Ты его смущаешь.
— Откуда ты знаешь?
— Я же приехал на острова немного раньше вас, — объяснил Зиновьев. — Пока вас здесь ждал, часто приходилось бывать в компании офицеров. Они все выболтали.
— Да что ты?!
— Представляешь, как он рад нас с тобой видеть?
Мы переглянулись.
Трипольский подвел к нам невысокого бородатого лейтенанта.
— Дэвис, — протянул он мне руку. — Говорят, вы будете у меня отбирать подводную лодку.
— Иосселиани. Почему отбирать? Мы же с вами союзники и... друзья?
— Вы правы, но... другую лодку под свое командование я не скоро получу.
Около нас образовалось кольцо офицеров. Люди подходили и знакомились с нами, обмениваясь несколькими общепринятыми фразами.
К нам подвели изрядно подвыпившего офицера.
— Командер Чоувел, — представился он.
— Потопил русскую подводную лодку,:
— ухмыляясь, сообщил о нем лейтенант Дэвис.
— Я русских всегда любил, хотя и не приходилось их так близко видеть, как сегодня, — запинаясь, заговорил Чоувел. — Даже больше того: приходилось топить русские подводные лодки...
— Где же вы их топили? — не поверив этой болтовне, спросил я.
— Нехорошо вспоминать. Это произошло, когда вы с Финляндией воевали. Я на своем миноносце был в дозоре у Нордкапа, обнаружил вашу лодку, пробомбил ее и, к сожалению, потопил. Меня наградили вот этим орденом, — он не без гордости показал на орденскую ленту, прикрепленную к его тужурке.
— Мы же с вами не воевали?
— Мы же, дорогой, — люди военные, нам не положено знать: кого бить, за что бить и многое другое. Мы выполняем приказы... — ответил Чоувел.
Я со вниманием прислушивался, и мне начало казаться, что рассказ подвыпившего офицера — правда. Но один из наших командиров подводных лодок — Панков — внес существенные дополнения в этот рассказ. Вмешательство Панкова было для всех неожиданным, и впоследствии я раздумывал о том, что немало было в военное время самых удивительных случайностей. К ним, на мой взгляд, и относилась встреча Чоувела и Панкова.
— Вот кто меня, оказывается, лупил! — вмешался в разговор Панков. — Вы, следовательно, меня хотели потопить?
— Вас? Потопить? Почему? — растерянно забормотал англичанин, устремив свой взор на нового собеседника. — С кем имею честь?
— Я командир той самой лодки, которую вы топили.
— Вы шутите?
— Нет, не шучу. После того как вы бросили на меня двадцать две бомбы, вы спустили шлюпку...
— Спустили, — с волнением перебил англичанин.
— Я отошел к берегу, поднял перископ и наблюдал за вашими действиями. Вы очень долго возились на воде.
— Черт побери, —
— Зачем же? Мы же с вами не воевали...
— Но я же вас бомбил?!
— Откровенно говоря, поначалу я думал, что вы случайно уронили бомбы, они не причинили нам никакого вреда, — язвительно ответил Панков. — А потом мне показалось, что вы принимали нас за кого-то еще.
— Никак не думал...
— Вот и хорошо, что никак не думали, — вмешался Трипольский. — Все хорошо, что хорошо кончается. Теперь об этом не следует вспоминать.
— Как же хорошо? — возразил лейтенант Дэвис. — За что же тогда он получил орден? Не совсем хорошо!
— Наоборот, хорошо: и орден есть, и миноносец цел, и лодка цела, — под общий хохот объявил Трипольский.
— За орден он получает ежемесячно деньги, — не без издевки показал лейтенант Дэвис на грудь своего товарища, — значит, это неправильно...
Англичане долго высмеивали Чоувела. Но шутки его не задевали. Он частыми глотками отпивал из своего стакана и победоносно посматривал на товарищей, словно кругом раздавались хвалебные речи по его адресу.
— Выпьем за то, чтобы таких нелепых ошибок больше не было! — предложил тост лейтенант Дэвис, высоко подняв стакан.
— Нет, — возразил Трипольский, — выпьем за дружбу английского и нашего народов! Чтобы эта война была последней!
Осушив стакан, Дэвис глянул на мою грудь и воскликнул:
— О-о-о! У вас много орденов! Сколько же денег они вам приносят ежемесячно?
— Вы, как военный человек, должны знать, что ордена приносят славу, а не деньги, — сухо ответил я.
— Это, конечно, верно. Но мы не век будем военными. Нас в любое время могут выгнать. А когда мы перестанем быть военными, тогда слава не будет нужна; будут нужны только деньги. Согласны?
— Не знаю, как у вас, но у нас никто не имеет права, выгонять не только офицера, но вообще кого бы то ни — было.
— Нельзя выгнать? — перебил англичанин. — Не понравились вы почему-либо своему начальнику или, того хуже, жене начальника, и вас «зааттестуют» и выгонят. Не говорите мне, это везде было и так будет. Я знаю одно: за деньги можно купить все, за, славу... ничего!
— Славу можно добыть только либо на поле брани, либо в доблестном труде на благо народа, — сдержанно ответил я.
— Это похоже на пропаганду, — усмехнулся Дэвис. — Не совсем так, я думаю...
Спорить было бесполезно. Каждый из нас все равно остался бы при своем мнении...
Мы довольно много времени провели в салоне.
— Когда же вы намереваетесь принимать корабли? — прощаясь с нами, спросил Лейкок, ни на минуту не покидавший нас.
— Если не будет возражений с вашей стороны, то завтра же с утра, мистер Лейкок, — ответил Трипольский.
— Так быстро? Вы бы отдохнули неделю-две...