Огонь в твоих глазах. Трилогия
Шрифт:
– Так, от неё же и идём, – от тин Хорвейга не укрылся рассерженный взгляд, который при этом рыжая бросила на подругу.
– И как она себя чувствует? – Задал Пасита провокационный вопрос.
– Нездоровится ей, господин Защитник, – ответила вторая.
– А что с ней такое приключилось? Неужто зверь какой порвал? – Делано удивился тин Хорвейг.
– Матрёна, знахарка наша, сказала, что сил она разом лишилась. Поспит и все пройдёт, господин Защитник.
«Не может быть! Или может?» – Пасита кивнул своим мыслям. Подозрения подтверждались. Если девчонка вошла в боевой транс без малейших знаний
– Матрёна, значит? А как мне её найти?
– Так, то просто совсем, господин Защитник. От вашего дома по переулку направо. Там, в самом конце на окраине её изба и будет.
– Вот, держите, красавицы, – Пасита достал из кармана горсть круглых леденцов, которые любил покатать во рту на досуге, и протянул девчушкам. – Теперь бегите обратно к охотнице. Передайте, как очнётся, пусть явится к Защитнику Пасите в избу.
Он тронул поводья, девчонки низко поклонились.
Пустив коня рысью, тин Хорвейг, обогнув деревню, вскоре оказался у указанной избы. Сама знахарка обнаружилась у колодца позади дома.
– Здрав будь, господин Защитник, – приветствовала его она, едва склонивши голову, и не проявив особого почтения. – Никак приболели, коли ко мне явились?
– Мне сказали, ты была у Киры-охотницы. Что с ней? – Пасита сразу перешёл к делу.
– Переутомилась девочка, – хитро прищурилась старуха. – А как же иначе, если с непокрытой головой по жаре весь день бегать?
Знахарка не стояла на одном месте, а продолжала споро заниматься делами, вынуждая гостя двигаться по двору следом.
– Только не смей мне лгать! – Раздражение накатило неожиданно и прорвалось-таки наружу.
Вокруг резко похолодало, и старуха поёжилась, но, скорее оттого, что озябла. Не от страха. Матрёна уже довольно пожила на этом свете, чтобы говорить свободно и ничего не бояться.
– Не знаю как, но очень похоже, что истощение резерва у неё, вроде как у жриц Киаланы. Может, просмотрели её в детстве? Какая-то сила у девчонки точно имеется.
Ответ тин Хорвейгу понравился. Из сказанного следовало, что про способности Киры знахарка ничего не знает, вот и предполагает. На деле слабенькая магия жриц, обычно дар врачевания или предсказания, имеет не много общего с силой Защитников. Но и таких девочек принято забирать в храм Киаланы, где они получают соответствующее обучение и образование.
Выяснив главное, Пасита уточнил:
– Она уже пришла в себя?
– Ещё спит. И, думаю, спать будет долго. Ледяная вся, что могильная плита. Я дала отвар. Велела укрыть потеплее, раньше следующего дня не проснётся точно.
– Состав?
Знахарка удивлённо вскинулась.
– Состав отвара, – с нажимом повторил тин Хорвейг.
– Зверобой, череда, капелька беладонны для укрепления связей. А тебе-то какое дело?
– А ты, старуха, не так проста. Где училась? – Спросил Защитник, проигнорировав неучтивость.
– Столичный университет алхимии при храме Киаланы. Факультет травничества – магических сил-то у меня нету, –
Защитник ухмыльнулся и погрозил ей пальцем.
2.
– Где ты, где ты, Кира-охотница? – Шептал Пасита, вглядывалось через окно в пустую площадь.
Солнце висело у самого горизонта, окрасив все вокруг в золотистые тона. Час назад Мордан сообщил, что девчонка очнулась. Чуть позже – что отправилась к купальням. И в этой деревне нашлись гнилые душонки, которые можно подкупить или запугать, так что за домом охотницы все это время пристально следили.
«Не торопится она исполнять волю Защитника!» – это только подзадорило.
Наконец, полностью оправдав чаяния, на краю площади появилась стройная фигурка. Уверенной походкой без доли жеманства, она приближалась к его жилищу. Движения, настороженность и слегка хищная гибкость показались смутно знакомыми.
– Так вот кого я видел тогда у столбов! – Защитник даже испытал некое удовлетворение. – А вечер становится все интересней!
Тин Хорвейг в очередной раз подбросил и поймал охотничий нож.
Чуть раньше он, пинками разбудил, задремавших было в сенях братьев тин Шнобберов и вытолкал прочь, пригрозив, чтобы и духу их не было в избе, когда явится девчонка. На всякий случай Защитник выглянул за дверь, убеждаясь, что они не ослушались. Затем вернулся в горницу и сел за накрытый стол, но тут же передумал. Почти суетливо вскочив, в последний момент решил спрятаться, чтобы понаблюдать за гостьей.
В сенях скрипнула дверь.
3.
Кира поравнялась со старым дубом. Кора древа-старца почернела от пламени, листья свернулись на обуглившихся ветвях. Испытав острый приступ жалости и какой-то обиды, охотница приложила ладонь к стволу и легонько погладила.
– Здравствуй, дедушка. Твоя вина лишь в том, что ты не мог сбежать подальше отсюда, – ей вдруг почудилось, что вместе с деревом умерла и душа Золотых Орешков.
Не спеша, охотница поднялась на крыльцо. Она делала это уже много раз, но ещё никогда с таким тяжёлым сердцем. Поморщилась, досадуя на щель в притолоке. Эх… Когда-то пределом мечтаний всей деревенской ребятни было заглянуть в дом Защитника. Она несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаивая нервы. А затем отворила дверь.
Её встретил накрытый стол, но ни в сенях, ни в горнице никого не было. Обострённые чувства подсказали, что за ней наблюдают, но Кира не подала виду.
Шелохнулась занавеска.
Охотница резко обернулась и вздрогнула. Позади стоял Защитник, отрезав путь к бегству.
– Ну здравствуй, Кира-охотница! – Пасита, словно смакуя её имя, сам первым её поприветствовал. – Не это ли ищешь?
Он по рукоять вогнал нож Каррона в дверной косяк.
«Мой нож!» – мысленно возмутилась девушка:
– Так вот кто его взял.
Защитник широко улыбнулся, и Кира вдруг осознала, насколько он хорош.
«В такого можно запросто влюбиться, если бы чёрные дела не застили приятный облик, заставляя относиться к Защитнику не иначе, чем к лютому зверю, то про наших красавцев – Микора, да Лютобора половина деревни в ночь Киаланы и не вспомнила бы. Да и кто бы ещё за кем по лесу б гонялся».