Огонь в твоих глазах. Трилогия

Черникова Любовь

– Что?! – Хором воскликнули женщины и переглянулись.

– Защитник сказал, они больше никого не тронут, если я буду каждый день с ним… тренироваться.

– Прямо так и сказал? – Недоверчиво переспросила Матрёна. – Да ты же девчонка, на кой это ему?

– Так и сказал, – подтвердила Кира. – И прибавил, что за девичью честь могу не опасаться, – поспешила развеять подозрения, хотя, скорее всего, безуспешно.

Не обращая больше ни на кого внимания, закрыла глаза и мгновенно уснула. Пробуждение оказалось не из приятных. Проснулась Кира от больного тычка в рёбра.

– Спишь? – Зло прошипел Мордан. – Никакого почтения!

Мужчина возвышался, над ней, отчего охотница

почувствовала себя весьма неуютно. Руки в боки, ноги широко расставлены, губы кривятся в презрительной ухмылке. Кира подскочила было на лавке и тут же, с непроизвольным стоном, села обратно. Чувствовала себя она более, чем разбито. Вторая попытка оказалась чуть удачнее. Стараясь не охать, обошла Мордана и принялась спешно искать одежду. Охотничий наряд, вычищенный заботливой материнской рукой, обнаружился аккуратно развешенным на спинке стула. Буркнула:

– Я скоро буду. Выйди, мне надо одеться.

– Ты ещё смеешь мне приказывать, девка?! – Угрожающе надвинулся бугай. Получив внезапный толчок в грудь, Кира снова села на лавку. – Да я тебе!..

– А то что? – Нехорошо сощурившись, перебила Киррана, нащупав под подушкой нож. Спасибо маме. Это она его положила, а ведь раньше только посмеивалась над этой привычкой.

– Да я тебя сейчас!.. – Мордан шагнул ближе, схватил за ворот, поднимая с постели. Рубаха угрожающе затрещала.

– Интересно, что скажет Защитник? – Зловеще улыбнулась Кира, приставив лезвие к паху ублюдка.

Она надеялась, что не ошиблась в своих предположениях. И, похоже, оказалась права. Мордан зло толкнул её обратно, выпустив рубашку, и Кира закашлялась от боли в ушибленных рёбрах. Да, рефлексы её подвели. И как она в таком состоянии собирается снова драться?

Противник отступил, тяжело дышал от ярости.

– Ты, сартогская сука, – прошипел он, – я дождусь, пока тин Хорвейг потеряет интерес, и тогда тебе несдобровать. Я заберу тебя в своё поместье и превращу в прикроватный коврик. Ни один мой гость не пройдёт мимо, не плюнув в твою сторону! Ты сдохнешь под моими сапогами, и я скормлю твою вонючую тушу цепным псам! – Он смачно харкнул прямо на чисто вымытый пол и, резко развернувшись, вышел.

В глубине двора за домом разрывался Туман. Кира выскочила следом на крыльцо.

Мордан остановился у самой калитки, повернулся:

– Громко же лает твоя псина, – он, осклабившись, посмотрел вглубь двора, заставив Киру насторожиться.

– Не смей тронуть собаку! – Охотница едва узнала свой голос – она зарычала, не хуже Тумана.

– Можешь не приходить сегодня на площадь. Встреча отменяется.

Охотница проводила его фигуру тревожным взглядом. Мордан удалялся широкими размашистыми шагами, время от времени зло зыркая через плечо. Кира тяжело опустилась на ступеньку крыльца и горестно вздохнула.

«Ещё седмицу назад до меня никому и дела не было, а теперь что?»

Самый страшный человек в деревне питает к ней какой-то странный интерес. Она давно не маленькая, и прекрасно знает, что происходит между женщиной и мужчиной. Да и доселе Защитник особо не стеснялся – брал, что хотел. Тот ужин… Она прекрасно осознавала, чем это все могло закончиться. Но Пасита сдержался. Она видела, с каким трудом давалось ему это самообладание, но ведь ничто не могло помешать ему сделать так, как пожелает.

«Или же причина в том, что я Киррана тин Даррен? Не хочет ссориться с могущественным родом? Дедушка Махаррон за такое спуску не даст».

Охотница в этом не сомневалась.

Теперь Мордан. Он явно точит на неё зуб. Ещё бы! Двойное унижение. Такое не каждый-то деревенский увалень сразу забудет, что уж говорить об отпрыске знатного рода? Нужно его опасаться. Не

стоит забывать, что братья не простые слуги, а скорее ровня Защитнику, судя по одежде и повадкам. Да точно! Слышала же, что их зовут тин Шнобберы – значит дворяне. Да и Мордан сейчас, ляпнул про поместье, когда ругался. Хотя, ему-то она и не обязана верить. И как относиться к его словам? Не солгал ли? Правда ли не нужно тащиться на площадь? Хорошо бы, да вдруг Пасита осерчает и скажет, что она нарушила договор?

– Да ну их всех! – Разозлилась Кира.

Она не то, что драться или тренироваться не в состоянии, а, вообще, едва на ногах держится. Им надо, вот и пусть друг другу рыла чистят. С этими мыслями охотница вернулась в дом, ощутив внезапно зверский голод.

4.

До ночи Киаланы осталось два дня, если можно так сказать: сегодня, да завтра подождать, а вечером уже и вот он – праздник. Приготовления в Золотых Орешках шли полным ходом. Из каждого дома доносились умопомрачительные ароматы свежей выпечки Пироги, пирожки, сахарные кренделя, пышки, калачи с маком и прочие изыски местных поварих заставляли слюнки течь не переставая. Наряду с печёным, готовились и хмельные ягодные меды, благо пришло уже разной ягоде время. Уже давно настаивался квас, наварено было и пиво. Завтра с утра незамужние девушки начнут плести цветочные венки, добавляя дубовый лист, или веточки крапивы – смотря, кто какое желание загадал.

Мужики на берегу Широкой ближе к обеду разведут костры, чтобы жарить приготовленное мясо. В основном дичь, но нет-нет да и мелькнёт щедрой рукою выделенный поросёнок или барашек. Не стоит скупиться. В ночь Киаланы, каждый должен быть наряден, сыт, пьян и доволен жизнью, насколько это возможно. Такова примета.

Все будут петь, веселиться, играть и танцевать. Есть вволю без запретов, брызгаться водой – непременное условие: только той, что смог унести в руках. Не умолкнет смех до самой темноты. А как взойдёт первая звезда, девушки поснимают с головы венки и пустят по воде, распустят косы да затянут печальную песню в честь Киаланы-девы. Навстречу со стороны выйдут парни в простых белёных рубахах с красными кушаками. Ответят хором, славя мужа её Керуна. Как только дело дойдёт до слов про быстрого ястреба, что ухватит белую горлицу, девушки ринутся врассыпную в лес. Парни допоют куплет, ещё немного похрабрятся, подзадоривая друг друга и, давая девчонкам фору, а затем бросятся следом, снимая кушаки на ходу. Если и поймают кого – не страшно. Выкуп – всего лишь поцелуй, но и отказать в нём не можно. Если же двоим Киалана голову вскружит, значит так тому и быть. В ночь Киаланы это можно, а после праздника вот она – готовая пара. Никто не осерчает, даже самые суровые родители будут вынуждены смириться. С богами не спорят.

Из всех правил бывают исключения. Кира пойманной была только раз, но отпор ей дважды давать приходилось. Да и попалась-то по глупости. Ей можно было хоть и на месте стоять, свои просто мимо пробежали бы. Вот и привыкла, что никому тут, кроме Микора, не нужна. Ага, да кто бы супротив него-то её поцеловать решился? Вот и шла не спеша, улыбалась своим мыслям и мечтала, как завтра будут с Микором тренироваться, и она ему отомстит за поражение. Тут-то этот заезжий и подоспел. Кажется, дядьки Иссопия племянник. Ладно бы просто поцелуй стребовал, так ведь нет! Он из Птичьего Терема приехал, вот и решил, что раз городской, то можно вот так сходу руки распустить. Да и не била-то его она сильно. Так. Бросила наземь, а он осерчал, и сам уже в драку полез. Пришлось дать отпор, не терпеть же? Второй раз получилось похоже, но там ещё и Микор подоспел, так самой, вообще, ничего делать не пришлось.