Огонь в твоих глазах. Трилогия
Шрифт:
Кира сидела чуть поодаль на бревне и жевала травинку, доплетая венок. У ног лежал целый ворох полевых цветов. Все синие: васильки, аконит, синий лён.
Вернувшись домой, охотница задремала – сказались ночёвка на камнях и тяжкие думы. Анасташа не стала её будить, позволив выспаться, насколько возможно. Ведь следующую ночь полагалось провести без сна. Вот и запоздала Кира с венком немного: «Не страшно. Веселиться всё равно настроения нет, что-то не до того».
Со вздохом протянула руку, так и не решаясь добавить дубовый лист. Что означало бы – желание привлечь
Впервые Кира всерьёз задумалась о том, что у неё до сих пор нет суженого. Раньше он ей как-то и не был нужен. Да и мать не давила, не спешила сплавить дочку из дому.
«А теперь? Нешто это, щемящее душу чувство, возникающее, когда вижу, скажем, Ламиту с Лютобором, зависть и есть? А хорошо, наверное, вот так прижаться к широкой груди, и не думать ни о чём… Так, дуб или крапива? Надо быть честной перед богиней, – Кира решилась и вплела дубовые листья. – Пусть случится чудо и Микор вернётся. Выйдет навстречу по лесной тропинке, стянет свой кушак и набросит мне на талию, притянет к себе. Усмехнётся с хитринкой и ляпнет какую-нибудь колкость. Да пускай, хоть и про репу… А потом сорвёт поцелуй. Да не так, как обычно, а такой вот – жаркий, как тогда в избе, перед уходом. Чтобы было даже немного больно…»
Мечты прервал грубоватый оклик, и охотница подняла голову.
Перед ней стояли Федул и Егорша – старые приятели Микора, а с ними ещё несколько парней помладше:
– Ты что это здесь делаешь?
– Венок плету. Или не видишь? – Кира продолжила заниматься своим делом.
С Федунькой у охотницы, когда-то ещё в незапамятные времена, образовалась взаимная неприязнь. Как и большинство парней, он полагали, что девке с Защитником тренироваться не след, и даже пригрозить пытался. Но особенно крепко все в этом уверились после того, как она ему и Егорше по разу бока намяла. С тех пор и задирались, но теперь всё больше издалека. Микор же только посмеивался, но не лез.
– Но ведь Микора тут нет, – как-то холодно и серьёзно ответил Федул.
– И что с того?
– Микора тут нет, – с нажимом повторил парень. – Зачем тебе венок?
– Да ещё и с дубовым листом! – В голосе Егорши прозвучало возмущение.
Кира вдруг разозлилась. Не столько словам, сколько не понравилось ей выражение лиц у парней. Хмурые, будто бы и не праздник вовсе.
– А вам, вообще, чего надо-то? – Демонстративно нахлобучив на голову законченный венок, охотница поправила распущенные, чуть волнящиеся, волосы и поднялась. – Идите к своим. Девчонки, небось, заскучали без вас. Того и гляди – другие уведут.
– Наших не уведёшь. Они не такие, как некоторые, – Егорша окатил презрением с ног до головы. Кира даже внутренне вздрогнула от его взгляда.
– Шла бы ты, охотница, домой подобру-поздорову, – внезапно выдал Федул.
– А ты, Федунька, когда это такой храбрый стал? –
– А почто ты такая сильно смелая? С чего бы?
Федул не пошевелился и не сошёл с места. Он уже вырос и ничуть не напоминал того худенького, вечно боящегося всего и вся мальца.
– Да она ж теперь с Защитником Паситой, с чего бы ей тебя бояться? – Выкрикнули из-за спины, но Кира не разобрала, чей это был голос.
– Чего болтаешь? – Она даже растерялась от такого заявления.
– Да видели все, как он тебя домой провожал. Ты с ним милуешься только потому, что он первый, кто тебя побить смог? Так можешь особо не гордиться. Остальные просто не дерутся с девчонками, – Федул снова скривился.
– Зря Микор не бил, не знал, какой к тебе нужен подход.
– Или бил, да мы чего-то не знаем? – Егорша многозначительно посмотрел на глумливо хихикающих товарищей.
– Защитник, знамо дело, крепче бьёт! – Добавил снова голос балагура, прячущегося за спины остальных.
Парни зло расхохотались, и охотница поняла, ребятам мёд, да пиво горячат кровь. А иначе, чем объяснить недобрые речи, да ещё в такой вечер, как сегодня?
– А ежели мы тебя все вместе поколотим, ты с каждым станешь миловаться? – не унимались насмешники.
– Убирайся, Федул, не доводи до греха! – Кира, сжала кулаки и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться: «Негоже в праздник затевать драку. А ну случайно спалю кого, как пугал Пасита?»
– А и правда, иди-ка своей дорогой, Федул. Я с тобою позже побеседую.
Никто не заметил, как сзади подошёл Лютобор. Строго посмотрел на каждого охальника и встал рядом. По другую руку возникла Ламита и взяла охотницу под локоть, поглаживая по плечу, успокаивая.
– Люта, а ты что же? На её стороне? – Федул явно удивился, ведь Микор никогда не дружил с Лютобором, но встал на защиту его недостойной подруги.
– Ну уж точно не на вашей.
– Люта, ты хотя Микору другом и не был, ужели одобряешь, как она поступает?
– Да и ты, похоже, Микору не друг. Иди своей дорогой и не попадайся мне сегодня боле. Не стерплю!
Парни, нехотя, отошли в сторону.
– Не обращай внимания. Это Глафира их завела, – шепнула Ламита.
– Глашка? – Удивилась Кира. – Она-то тут при чём?
– Полюбила она Паситу, несмотря ни на что. Даже про Микора думать забыла. А тут его с тобой увидала, разозлилась – оба ведь около тебя крутятся, – Ламита произнесла это каким-то извиняющимся тоном. – Обозлилась Глашка вот ребят и раззадорила. Ты же знаешь, у неё ядовитый язык.
– Киалана Заступница! – Вздохнула Кира. – Вот только этого ещё мне не хватало. Да я, и правда, с радостью бы ушла, если бы можно было, – взгляд непроизвольно скользнул по берегу, отыскивая среди гуляющих знакомую фигуру. Паситы нигде не было видно: «Хвала богам!»
– Выпей мёду, и идём веселиться. Нет у тебя такого права – в ночь Киаланы грустить! – Ламита потянула Киру к ближайшей корчаге. Сама наполнила чарку, подала. – Малиновый особенно удался.
Щёки девушки алели, даже в сумерках видно было, что она и сама уже отведала мёду. Жалась к Лютобору, как ласковая кошечка – приятно посмотреть.