Огромный хаос
Шрифт:
Свои слова русский боевой маг сопровождал небольшими, но очень яркими и жарками сгустками огня, которые без перерыва метал в голову ходячего трупа. И пусть та была прикрыта надежным шлемом, через решетчатое забрало которого внутрь не могла бы пробраться ни стрела, ни пуля, но подобный пламенный душ ходячему мертвецу явно не понравился. Испустив раздраженно-недовольное ворчание покойник, в силу своего состояния и экипировки для простых солдат почти неуязвимый, прекратил преследовать подчиненных Олега, которые самостоятельно завалить подобного монстра шансов почти не имели, и развернулся к угрозе своему существованию. Угрозе относительно близкой, стоящей буквально на расстоянии пары десятков шагов
Мертвец надвигался на Олега обманчиво медленным шагом, волоча за собою по земле словно бы прилипший к черным металлическим перчаткам клинок…Но на последних метрах он внезапно совершил вперед рывок со скоростью, достойной атакующего гепарда, и лезвие зачарованного меча разрезало воздух со свистом, посылая впереди себя проекцию, сотканную из силы смерти…Чтобы только воздух они вдвоем и смогли разрезать, поскольку при приближении этого покойника Олег стрелой взметнулся в воздух, туда куда ходячий труп дотянуться никак не мог…Во всяком случае, пока не продвинется в своем развитии достаточно далеко, чтобы использовать сохранившиеся у него остатки магического дара для действительно дальнобойных атак. Или хотя бы пока не научится лазить по деревьям…Но шансы на это у дохлого воителя-аристократа были примерно одинаковые. Одинаково низкие.
— Ну, ты же не думал, что с тобой будут драться честно? — Продолжал разговаривать с покойником Олег, который в принципе мог бы данное существо в честном бою единолично уничтожить при достаточном напряжении сил…Только вот зачем ему было делать такую огромную ошибку и рисковать своей жизнью, ну или хотя бы чистотой доспехов? Зависший в воздухе летучий корабль уже маневрировал так, чтобы канониры могли с близкой дистанции выпалить ядром по стоящей внизу цели, своими гнилыми мозгами никак не способной сообразить, а что же ему делать дальше… — Огонь!
Наводчик орудия являлся не слишком опытным и раньше стрелял лишь по мишеням на тренировках. Порох, которым заряжали пушку, был сделан на недавно открытых военных заводах Нового Ричмонда и хорошим качеством не отличался. Ядро, бережно уложенное в ствол трофейной артиллерии, представляло из себя отходы металлургической промышленности, которым кое-как придали нужный размер и круглую форму…Все это не сыграло ни малейшего значения в тот миг, когда разогнанный выстрелом до умопомрачительных скоростей тяжелый снаряд оторвал башку немертвого монстра, представляющего из себя локальную угрозу всему живому и, в принципе, способного в одиночку вырезать не только первую попавшуюся деревню, но и какой-нибудь мелкий городок.
Интерлюдия
Причины рисковать
Интерлюдия. Причины рисковать.
— Выпьем за Тоша! — Провозгласил высокорослый пузатый и бородатый смуглый мужчина, поднимая к потолку ресторана огромную кружку с этим пенным напитком. — Он жил с честью и умер как герой, в битве с настоящим магистром, которого мы сообща таки уделали…Эй, Лу, морда китайская, не отлынивай! Пей до дна!
— Я не могу, Том, я же не ты… — Повинился его коллега, отличавшийся куда более скромными размерами и характерным азиатским прищуром. — У меня нет в животе встроенного пространственного хранилища для выпивки.
— Это плохо, надо смочь! — Непреклонно заявил любитель пива, чей голос был полон неистребимого техасского акцента…Который в этом помещении вряд ли бы кто-нибудь другой смог опознать. — Воистину, он был отличным парнем! Укладывал автоматную пулю в глазную щель шлема за пятьдесят шагов, неплохо держал барьеры, умудрялся воздух в нашем кубрике очищать до горной свежести даже тогда, когда гороховый
— Да кто его знает, может вообще прозвище, но человек он был действительно хороший, — с печальным вздохом азиат взглянул на полный пива бочонок со снятой крышкой. Американский коллега интерпритроивал его выражение лица по своему, и повинуясь движениям пальцев волшебника партия пенной жидкости из емкости сама перелетела в кружку осоловело щурящегося китайца. — Как стабилизировать пулю при стрельбе из автомата на дистанцию свыше двух сотен метров меня научил, причем абсолютно бесплатно… Пусть лопнет мой живот, и завтра с утра на моей голове станут отплясывать невидимые и неуязвимые злые духи, но за него действительно надо выпить! А еще за Карла, Фона, Оринамбура…
— За Оринамбура мы уже пили, — осторожно заметил третий и последний из мужчин, сидящих за одним столом. Тоном кожи и чертами лица он от разносящих напитки официантов не отличался, но посмей кто-нибудь из них оскорбить высокородного кшатрия панибратством или, скажем, уроненным на колени подносом — зарубил бы простолюдинов не раздумывая. — Сразу после людоящера Игсона и перед тем индейцем с пулемётом, который Обломанное Перо…Это же был тот немец с катаной, которого паром почти растворило, правильно? Я еще плохо разбираю вас, европейцев, но его хорошо запомнил…
— Не немец, а баварец, но да, — покивал американец. — И, пожалуй, за такого героя и второй раз выпить не грех, первым прорваться к магистру и попытаться его зарубить — это достойная смерть, настоящий подвиг! А потому сейчас мы выпьем за Тоша, а потом за Оринамбура! Кстати, Сингх, что-то ты как-то не весел…
— Он и спит плохо, — с готовностью наябедничал на индуса азиат, решительно отодвигая от себя опустевшую кружку и сосредотачивая свой взгляд на разнообразных закусках, которых бы могло хватить на то, чтобы полностью насытить человек десять или пятнадцать. И частную трапезу трех боевых магов в каком-нибудь другом месте могли бы запросто принять за общедоступный шведский сто. — Ты-то прямо над ним дрыхнешь и потому не замечаешь ничего, а вот мне от противоположенной стороны кубрика отлично видно, как по ночам этот парень часами глаз сомкнуть не может и в стенку пялится, а если все-таки задремлет, то от малейшего шороха дергается. А еще во сне зубами скрипит периодически. Кошмары видать…
— Клянусь всеми именами великого Вишну, я не трус! Мне десятки раз приходилось защищать владения моего отца от алчных разбойников, случалось сразиться и с не знающими жалости и сострадания чудовищами, в войне против южан не прошли мимо ни вражеские пули, ни честные сшибки клинок к клинку… — От накала эмоций индус аж привстал из-за заставленного бокалами и тарелками стола, а после начал оживленно жестикулировать, замолкая и прекращая шевелиться лишь в те мгновения, когда подбирал слова на изначально чуждом ему английском языке. Да и то в те секунды он растерянно шевелил пальцами, словно бы пытающимися нащупать нужные термины. Короткая легкая рубашка воителя, с недавних пор ставшего одним из элитных бойцов в отряде Олега Коробейникова, не особо хорошо справлялась с тем, чтобы скрыть тугие жгуты плотных сухих мускулов, а также шрамы, доказывающие как минимум частичную истинность его слов. Ибо кто-то пытался отгрызть этому кшатрию левую руку когда-то давно, а на первой светлела парочка идеально ровных круглых пятен, определенно оставшихся после извлечения пуль умелым целителем. — Однако тот бой в небесах, после которого наш кубрик опустел наполовину, до сих пор стоит перед моими глазами, а крики тех несчастных, кого пожирала заживо чёрная магия османских колдунов, снятся мне, лишь стоит закрыть глаза…