Огуречный бизнес попаданки
Шрифт:
Но нет, когда месье Корден вышел ко мне с кухни, лицо его расплылось в широкой улыбке, и я поняла, что наша договоренность осталась в силе.
— Дорогая мадемуазель, как я рад вас видеть! — воскликнул он и, должно быть, обнял бы меня, если бы не боялся нарушить правила приличия.
Мы прошли в небольшую светлую комнату, где перед окном стоял стол с разложенными на нем бумагами. Должно быть, это был рабочий кабинет хозяина. Кажется, месье Корден сам вел свою бухгалтерию.
— Сколько товара вы привезли, мадемуазель? — спросил он, когда я опустилась на стул. —
Я была рада это слышать. Сейчас я привезла в Альенде в пять раз больше огурцов, чем на зимнюю ярмарку. Но основной сезон для засолки еще не начался. Герцогские теплицы были полны свежих плодов. К тому же я не собиралась оставлять без внимания и дикие огурцы. По моей просьбе Ален подвел воду к тем кустам, что росли на берегу реки, и я надеялась, что те плоды уже будут горчить куда меньше.
— Я готов поднять цену, мадемуазель, если вы по-прежнему будет поставлять свой товар только мне.
С его стороны это была правильная постановка вопроса. Эксклюзивный товар способен привлечь в его таверну новых посетителей. Но это было выгодно и для меня. Мне совсем не понравилось стоять с огурцами в торговых рядах на ярмарке, пытаясь убедить каждого прохожего хотя бы попробовать диковинный овощ.
Потом, по осени, если мы с матушкой Табитой и Кандидой сумеем засолить побольше огурцов, уже можно будет подумать и о поездке с товаром в столицу. Ну а пока я готова была отдать эти бочки именно месье Кордену. Тем более, что в своем нынешнем положении я не могла себе позволить ходить с товаром по другим тавернам и постоялым дворам и особенно продавать его на ярмарке.
По прежней цене месье Корден должен был бы мне пятнадцать золотых. Но он заплатил мне целых тридцать пять. И я поняла, что огурцы действительно пришлись по душе его покупателям, раз уж он так дорожил нашим сотрудничеством.
Повара перенесли бочки с телеги в подвал таверны, и мы расстались с месье Корденом в самом приятном настроении. Один золотой я тут же передала месье Меридо. Мастер замахал руками, собираясь отказаться от этого вознаграждения. Но я не отступала. Он полностью заслужил эти деньги. Он так много нам помогал, что я была рада наконец хотя бы частично отплатить ему за это. И ведь я знала, как пригодятся ему эти деньги именно сейчас, на ярмарке, где ему наверняка нужно будет купить себе много всяких вещей.
На следующий день мы отправились в магазин готовой одежды. Выбор нарядов здесь был не слишком большой, но мы всё-таки сумели подобрать себе кое-что для обновления гардероба.
Матушке мы купили платье из бордовой тафты — строгое и элегантное. А еще шляпку и перчатки. Она тоже долго отнекивалась, и только мои слова о том, что она сейчас — теща герцога Клермона, смогли убедить ее не возражать против этой покупки. Подобрали нарядную одежду и для племянников, и для меня самой. Я позволила себе купить платье, которое, по словам хозяйки магазина, «только-только прибыло из Валье-де-Браво». Оно было дороже других, но вполне стоило своих денег.
Расплачивалась за покупки я уже после того, как Табита и дети вышли из магазина. Я боялась, что матушка придет в ужас, узнав, что мы оставили здесь целых четыре золотых. Впрочем, я попросила хозяйку выписать мне квитанцию, что она незамедлительно и сделала, ничуть этому не удивившись. Должно быть, решила, что мне нужно отчитаться перед строгим супругом. Ну, что же, в этом она была права — я собиралась предъявить квитанцию герцогу Клермону. Ведь по сути это были представительские расходы, и если бы я не стала его женой, мне не потребовалось бы покупать такие дорогие наряды.
Коробки с платьями и шляпками нам должны были доставить прямо в гостиницу, и это дало нам возможность на обратном пути зайти еще и в лавку со сладостями. Мы купили пряников и конфет не только для себя, но и для Дега, и для мадам Шабри.
Поскольку других дел в Альенде у нас не было, пообедав, мы отправились домой. Запряженная хорошими лошадьми карета проделала путь до имения Кдермона куда быстрее, чем это сделали бы повозки месье Меридо или Эмиля Булона. А в дороге мы еще и подремали, так что выгрузились из кареты у крыльца герцогского особняка необычайно довольными.
Меня удивило, что Мэнсфилд не вышел, чтобы нас встретить. Как бы он к нам ни относился, своими обязанностями он никогда не пренебрегал.
А когда я увидела, что на крыльцо выбежала мадам Шабри с покрасневшими от слез глазами, мне стало совсем тревожно.
— Что-то случилось? — спросила я дрогнувшим голосом.
— Мэнсфилд, ваша светлость! — в отличие от дворецкого, экономка употребляла это обращение по отношению ко мне легко и непринужденно. — У него сильный жар со вчерашнего дня! Утром он еще пытался держаться бодрячком, но к обеду слег, а сейчас, заслышав карету, даже не смог подняться с постели.
— Надеюсь, вы вызвали доктора?
Но она замотала головой:
— Никак нет, ваша светлость! Мэнсфилд и слушать об этом не хочет! За доктором нужно ехать в Труа, а это стоит не дешево.
Труа был небольшим городком в нескольких лье от поместья.
— Господин лекарь возьмет за свой визит не меньше серебряной монеты, — продолжала торопливо объяснять экономка, — а Мэнсфилд говорит, что мы не можем себе этого позволить!
Я вздохнула и велела мадам Шабри проводить меня в комнату дворецкого.
Глава 52
Комната Мэнсфилда была чистой, светлой, но с очень простым убранством. Вот уж кого трудно было заподозрить в злоупотреблении служебным положением!
Сам Мэнсфилд лежал на стоявшей у стены кровати — бледный, изможденный. На лбу его лежала смоченная водой тряпица.
При моем появлении он попытался приподняться, но тут же снова рухнул на подушки, болезненно застонав. Я даже пожалела, что пришла сюда — не потому, что боялась заразиться, а потому, что мне показалось, что именно мое присутствие заставляло дворецкого чувствовать себя особенно неловко.