Огуречный бизнес попаданки
Шрифт:
— Не беспокойтесь, сударь, — сказала я, — дополнительные продукты я закупаю на свои средства, раз уж его светлость оказался столь скуп, что не захотел позаботиться о своем семействе и своих слугах.
Он снова едва не задохнулся — то ли от кашля, то ли от возмущения.
— Полагаю, вам следует вернуться в постель, — посоветовала я.
Кажется, он и сам понял, что переоценил свои нынешние возможности, потому что безропотно повернул в противоположную от кухни сторону. Но когда он сделал несколько шагов, то остановился и обернулся:
— Благодарю вас за то, что позвали господина доктора, ваша светлость! И хотя сам я по-прежнему считаю, что в этом не
Я лишь кивнула в ответ. Мне показалось, что теперь он называл меня «ваша светлость» уже без прежней натужности.
Я так вымоталась за этот день, что попросила принести ужин в спальню. Я разделила хлеб и жаркое с Дельфиной и только травяной чай выпила сама. И заснула, едва добравшись до кровати.
А ночью я проснулась от того, что собака вскочила и подбежала к окну, радостно повизгивая. Она то пыталась запрыгнуть на подоконник, то неслась к дверям, требуя, чтобы я их открыла.
С улицы донеслись ржание лошади и чьи-то голоса. Было темно, и я не рассмотрела, кто подъехал ко крыльцу, но догадалась, кто это был, по поведению Дельфины.
Кажется, герцог Клермон вернулся домой!
Глава 53. Герцог Клермон
Из Валье-де-Браво граф Бланшар вернулся в превосходном расположении духа. Он пригласил меня к себе — в комнату, служившую ему кабинетом.
— Мой мальчик, у меня есть, чем тебя порадовать! Третейский суд, наконец, провел экспертизу того письма, на основании которого терезийцы пытались отсудить себе провинцию Деланже. Экспертами выступали многоуважаемые маги, почерковеды и антиквары. И они единогласно заявили, что это письмо было написано совсем недавно и не имеет никакого отношения к тому периоду, о котором в нём идет речь. Похоже, что его написал тот самый вор, что стащил подлинник. Должно быть, он не сумел вынести настоящее письмо из твоего особняка и пошел на хитрость.
Его сиятельство вызвал слугу и велел ему накрыть роскошный стол, собираясь отпраздновать такую замечательную новость.
— Вот только я не понимаю, на что надеялся этот человек, передавая терезийцам подделку? — продолжил он, когда за лакеем закрылась дверь. — Он не мог не понимать, что документ проверят на подлинность.
— Возможно, у него не было другого выхода, — предположил я. — Наверняка он пошел на преступление не просто так, а за огромное вознаграждение. А уж Терезия не поскупилась бы за то, что могло помочь ей завладеть Деланжем. Он получил деньги, украл письмо, но не смог вынести его из моего дома. Что ему оставалось делать? Он должен был признаться в своей неудаче и вернуть полученные от них деньги. Но что, если часть денег он уже потратил? Терезийцы — не те люди, с кем можно шутить. К тому же он мог и не знать о том, что принадлежность документа к тому или иному веку можно установить экспертным путем. Он переписал письмо слово в слово и надеялся, что этого будет достаточно. А быть может, он понадеялся на то, что Третейский суд вовсе не примет этот документ в качестве доказательства, и тогда о том, что он подделка, вовсе никто бы не узнал.
Бланшар выслушал меня с самым серьезным видом и кивнул:
— Пожалуй, ты прав! Но всё это теперь уже не так важно. Кем бы ни был этот вор, теперь ему придется несладко. Он обманул терезийцев, и теперь они потребуют от него сатисфакцию. Ну а ты наконец можешь вздохнуть спокойно. Я разговаривал с его величеством, и он сказал мне, что никогда в тебе не сомневался. Именно поэтому он и ограничился всего лишь отправкой тебя в Эрден, а не помещением
Слуга сообщил, что стол накрыт, и разговор мы продолжили уже в столовой зале.
— Но прежде, чем ехать в столицу, мой мальчик, я посоветовал бы тебе решить вопрос с твоим поспешным браком.
Он поднял бокал и внимательно посмотрел на меня. Но я в ответ лишь недоуменно нахмурился:
— Не понимаю, о чём вы говорите, ваше сиятельство?
Я доверял графу Бланшару как никому другому, но слишком хорошо понимал, что даже у стен есть уши. Я не готов был откровенничать даже с лучшим другом своего отца.
Его сиятельство укоризненно покачал головой:
— Не думай, Бернард, что я не догадался, чем был вызвано твое желание жениться на этой прелестной мадемуазель! Да, твоя супруга очень красива, но не думаю, что одного этого факта оказалось бы достаточно, чтобы сподвигнуть тебя на такой мезальянс. Нет-нет, я не упрекаю тебя. В тех обстоятельствах, которые были на тот момент, ты поступил совершенно правильно. Но поскольку обстоятельства изменились, полагаю, тебе следует пересмотреть свое решение.
— Письмо еще не найдено, — напомнил я. — И кто может гарантировать, что вскоре терезийцы не предъявят в суд еще один его вариант?
Бланшар промокнул губы салфеткой и возразил:
— Полагаю, что Третейский суд уже не примет от них никакого письма. Их сторона уже слишком себя скомпрометировала. К тому же то, что письмо оказалось поддельным, уже само по себе снимает с тебя все подозрения. Ты-то как раз был единственным, кто мог передать в Терезию именно подлинник. И слова его величества свидетельствуют, что он не намерен в тебе сомневаться. А вот твой брак, как я понял, короля весьма разочаровал. И если ты не хочешь лишиться расположения его величества, тебе следует как можно скорее его расторгнуть. И даже если у тебя есть какие-то чувства к этой барышне, вряд ли они столь же важны, как хорошее отношение монарха. Позволь мне дать тебе совет — немедленно отправляйся в Клермон и договорись со своей супругой. Дай ей хорошие отступные, подари что-то из фамильных драгоценностей (женщины как сороки — любят всё блестящее) и уговори ее согласиться на расторжение брака.
Я не сказал ему, что мы с мадемуазель Ревиаль договорились об этом изначально. Знать об этом старому графу было не обязательно.
И я не собирался забывать об истории с письмом, даже если на данный момент она и казалась почти завершенной. До тех пор, пока я не найду оригинал письма, угроза быть снова обвиненным в предательстве так и не отступит. И то обстоятельство, что в Третейский суд была представлена подделка, говорило лишь об одном — что настоящее письмо до сих пор было в Клермоне. Кем бы ни был этот вор, он не сумел унести его с собой. И теперь, когда правда открылась, и терезийцы уже знают, что он их обманул, его единственная возможность избежать их мести — это вернуться в мое имение и еще раз попытаться вынести письмо. И когда он предпримет эту попытку, я должен быть там, в Клермоне!
И именно поэтому сразу же после ужина с графом Бланшаром я отправился в путь. Его сиятельство пытался уговорить меня остаться в Эрдене хотя бы до утра, но я настоял на своем. Уже дважды я проделывал это расстояние именно ночью и хорошо знал дорогу. И на этот раз я уже мог позволить себе не гнать лошадь, а ехать не спеша, чтобы обдумать всё хорошенько.
Я обнялся с его сиятельством и поблагодарил других офицеров за компанию, что они составили мне в этом замке, и выехал за ворота Эрдена.