Охота на бабочек
Шрифт:
— Мистер Ван-Хорн, я лейтенант Даллас.
— Здравствуйте. — Он поднялся и придвинул еще один стул. Ева не сразу поняла, что это для нее.
— Примите мои соболезнования, — начала она.
— Мы потеряли Кей-Ти много лет назад, но все равно спасибо. — Он откашлялся, сложил в замок мозолистые руки. — Я решил, лучше приехать мне, чем маме… Наверное, матери неважно, каков ее ребенок — она любит его всяким. Я не хотел, чтобы она ехала за телом, поэтому попросил ее остаться дома с моей женой и детьми. Сказал, что нужно присмотреть за фермой, пока я не привезу Кей-Ти домой.
Он снова уставился в банку с элем, но так и не отпил ни глотка.
— Я
— Доктор Моррис.
— Да, доктор Моррис. Он был очень добр. Все очень добры ко мне. Я никогда не был в Нью-Йорке и не ожидал, что люди здесь настолько добры. Нельзя так говорить о местах, где прежде не бывал, и о людях, которых никогда не встречал, но…
— Но здесь все совсем иначе, чем в Айове.
— О да. — На его губах мелькнула смутная улыбка. — Я знаю, теперь вы заботитесь о ней.
— Совершенно верно. — Ева поняла его с полуслова.
— Я вам очень благодарен. Кей-Ти была сложным человеком, и все же она моя сестра. Знаете, мы не виделись больше пяти лет. Я слишком часто злился на нее, относился к ней плохо, теперь ничего не поделать. Но она не заслужила такой смерти. Вы знаете, кто ее убил?
— Расследование идет полным ходом… — Ван-Хорн выглядел таким печальным, таким большим и несуразным. И очень потерянным. — Думаю, что знаю, однако доказать пока не могу. Мы работаем. Сделаем все возможное, чтобы найти убийцу и добиться правосудия для вашей сестры.
— А большего и не нужно. Несмотря на все, что Кей-Ти натворила, мама была в курсе ее дел, смотрела все голливудские шоу и все такое. Она сказала, Кей-Ти снималась в кинофильме про вас.
Ева подумала, что это старомодное слово ему подходит.
— Не про меня, а про дело, над которым я работала.
— Говорят, вы были там, когда она умерла.
— Да.
Он кивнул, потом отвернулся.
— Мама хочет похоронить ее дома, в Айове. Кей-Ти ненавидела все, связанное с домом, но мама так решила, значит… Вы были знакомы с ней?
— Нет, я почти не знала ее.
— Вот и мы тоже, в смысле, в последние годы. Мы знали ее раньше. — Ван-Хорн отпил лимонада и отставил банку. — Мой отец был непростым человеком. Он прожил трудную жизнь, и смерть его тоже не была легкой. Кей-Ти любила отца. Хотя не знаю, можно ли назвать это любовью. Она здорово похожа на него, наверное, поэтому у нее все так сложилось.
Ева ничего не ответила. Если дать ему выговориться, то можно узнать что-нибудь важное.
— Он бил маму, и довольно часто. Здоровый был парень, как я. Ну, то есть как я сейчас. А она — хрупкая женщина. Я всегда присматривал за Кей-Ти, ведь она младшая. Когда он напивался и был не в духе, мама велела мне уводить Кей-Ти, чтобы она не видела. Чем маленький мальчик мог помочь матери? А Кей-Ти… она не хотела уходить от него.
Он сжал губы и покачал головой:
— Кей-Ти его обожала, даже если он избивал маму до крови, она считала, что так и надо. Когда она подросла, начала докладывать ему — с кем из друзей мама слишком долго говорила, что не успела сделать по дому. Иногда она сочиняла, чтобы он набросился на маму, особенно если та ей в чем-то отказывала или что-то не разрешала.
«Способная девочка, — подумала Ева. — Поближе к тому, у кого власть, потом и сама у власти».
— Он называл Кей-Ти своей принцессой, говорил, будто она лучше всех, что нужно просто пойти и взять или отобрать у другого то, что ей хочется. Она прониклась. Ведь Кей-Ти была ребенком, поэтому она не особо виновата. И он покупал ей все, что она захочет, в награду за доносы на маму.
— Нелегко вам пришлось, — заметила Ева. — Очутились между двух огней и ничего не могли поделать.
— Однажды я решил, что достаточно вырос, чтобы дать ему отпор. Я ошибся, и он избил меня так, что я мочился кровью… извините за подробности.
Ева лишь покачала головой.
— После этого ваша мать ушла от него?
— Похоже, вам многое известно. Мне кажется, что, пока отец бил только ее, она как-то терпела. Но когда он набросился на меня, она не выдержала. Мама дождалась, пока он уснет пьяный, отвезла меня в больницу и обратилась в полицию. А Кей-Ти стала кричать, что она лжет, что папочка никогда нас не трогал. О моем отце давно ходила дурная слава, к тому же он все костяшки сбил об меня. И тогда Кей-Ти заявила… — Ван-Хорн замолчал, потом сделал глоток эля. — Заявила, что отец защищал ее от меня — будто я приставал к ней.
Он опустил взгляд и покачал головой.
— Моя родная сестра… Полицейские не поверили ей, и она стала менять показания. Ее продолжали допрашивать, делали всякие анализы и так далее. В конце концов отца посадили.
— И мать увезла вас в Айову.
— Да, мы собрали вещи и уехали. Одна женщина рассказала маме, где жить, пока мы не определимся окончательно. Мне пришлось неделю провести в больнице, но как только я вышел, мы уехали. Кей-Ти возненавидела и маму, и меня, она превратила нашу жизнь в кромешный ад. Но что ей было делать, ведь так решил суд. Ей пришлось остаться с нами, ходить в школу и на занятия к психологу. К тому же, когда старик вышел, он не желал видеть никого из нас, включая Кей-Ти. Разумеется, она винила в этом маму.
Ван-Хорн снова поднял голову:
— Знаете, когда мы ушли от него, мою маму впервые никто ни разу не ударил за целую неделю! Разве можно винить кого-то за то, что он не хочет, чтобы его целыми днями избивали?
— Не знаю, для некоторых жестокость становится образом жизни, нормой.
— Видимо, да. Ну, в общем, он попал в еще худший переплет, когда вышел. Наверное, нарвался на кого-то покруче себя. Кей-Ти во всем обвинила нас с мамой, она всегда находила виноватого. У нее начались неприятности в школе, она стала красть, напиваться при любом удобном случае, подсела на «зонер» и прочую дрянь. А потом сбежала в Калифорнию. Мама сменила наши фамилии после развода, но Кей-Ти потом снова взяла фамилию отца. Это уже о чем-то говорит… не знаю, почему я вам все это рассказываю.
— Так я смогу узнать ее получше. Я должна выяснить о ней все, тогда смогу найти убийцу.
В его глазах появились слезы.
— Не знаю, что и думать. Мама горюет, а я не могу скорбеть о такой сестре.
— Вы приехали, чтобы забрать свою сестру домой. И это самое главное.
— Я здесь из-за мамы. — По щеке побежала слеза. — Не из-за Кей-Ти.
— Неважно. Вы здесь, и вы заберете ее домой.
Ван-Хорн закрыл глаза и вздохнул.
— Когда жена носила нашего первенца, я очень боялся. Я боялся стать таким же, как мой отец, и делать с женой то же, что он с матерью. А вдруг это у меня в крови, как и у Кей-Ти? А потом родился мой мальчик. — Он согнул руки в локтях и поднял ладонями вверх, словно держал младенца. — И я не мог понять, как отец… да я бы скорее руку себе отрубил! Богом клянусь. Но вот Кей-Ти будто и не могла жить по-другому. А теперь ее убили, как и отца. Неужели с самого начала все было предопределено?