Охота на дьявола
Шрифт:
– Пригласи, пожалуйста, Томаса.
– Сэр? – спросила я, с отвращением услышав волнение в голосе. – Вы же согласитесь?
– Возможно.
Меня охватило облегчение. Чуть не упав с кресла, я вскочила и обняла отца за шею.
– Спасибо! Большое спасибо, отец!
Он прижал меня к себе, посмеиваясь.
– Ну-ну, дитя. Повремени с благодарностями. Давай сначала выслушаем, что скажет твой мистер Кресуэлл.
Глава 10. Доставка тела
Коридор
Пятая авеню, Нью-Йорк
22 января 1889 года
Я прокралась в приемную и приоткрыла дверь. Томас стоял перед гостиной, расправив плечи, словно готовился к бою. Полагаю, это и была своего рода битва – ему предстояло сражаться за мою руку против отца, который пока что не желает ее уступать. Я призвала все свое самообладание, чтобы не подойти к нему. Он казался настроенным решительно, но то, как он смотрел на закрытую дверь, выдавало его волнение. Мало что могло сбить с Томаса спесь, хотя присутствие моего отца, очевидно, с этим прекрасно справилось. Я уже просила отца, и теперь очередь Томаса бороться за нас обоих.
Из-за угла вышел дядя с фартуком в руке.
– Привезли тело. Я оборудовал для вскрытия каретный сарай. Собери инструменты и немедленно иди туда.
У меня вспыхнули щеки, когда Томас вытянул шею в нашем направлении. Вот и вся скрытность.
– А вы… это не может подождать? – Я махнула на комнату, в которой наконец исчез Томас. Дядя прекрасно знает, что происходит и как это важно. – Томас…
– Тратит время на сердечные дела, когда у нас есть более важные обязанности. – Его глаза предупреждающе сверкнули. – Не напоминай мне о его ложных приоритетах. Если вы не пересмотрите свои цели, я исключу вас обоих из участия в этом деле и в любых будущих делах. Вы ведете себя как безумно влюбленные юнцы, а не как серьезные студенты судебной медицины. Отложите личные дела на свободное время.
С этими словами он пронесся мимо меня и захлопнул входную дверь. Я прикусила губу и бросила еще один взгляд на приемную. Так хотелось пойти за Томасом и узнать, что же решил отец, но дядя прав. Это дело самое важное в моей жизни. Если Джек-потрошитель жив, мне нужно внести ясность, прежде чем вести дальнейшие разговоры о свадьбе и любви.
Я велела вынести из дома мою медицинскую сумку и отправилась в каретный сарай, где ждало новое тело со своими секретами.
– Сосредоточься! Сколько весит левая почка? – спросил дядя, чуть ли не рыча.
На нашем импровизированном столе для вскрытия лежала очередная молодая женщина – безмолвная, в отличие от улицы, приглушенный шум которой доносился в каретный сарай. Однако меня отвлекали не только деревянные колеса, громыхающие по мостовой, и еще одно растерзанное тело. Ужасно болела нога. Я сняла пальто и перчатки, чтобы не мешали работать, и страшно замерзла. Пока я взвешивала орган, у меня стучали зубы, а дыхание вырывалось
– С-сто шестнадцать г-граммов, сэр.
Дядя переключил внимание со вскрытого тела на меня и сразу заметил дрожь, которую я больше не могла скрывать. Тяжелое бархатное платье угольного цвета с алой отделкой было достаточно теплым, чтобы сидеть в помещении с чашкой горячего чая и хорошей книгой, но в Нью-Йорке стоял январь, и погода была такой же коварной, как и убийца, оставляющий трупы, словно снежинки, по всем трущобам.
– Гривс! – крикнул дядя бедному конюху, которого подрядил для этого ужаснейшего задания.
Юноша появился в дверном проеме, украдкой бросил взгляд на убитую женщину и позеленел.
– Разожги огонь. Но имей в виду, не очень жаркий. Мы же не хотим ускорить разложение тела, верно?
Юноша покачал головой, теперь он был не просто зеленым – казалось, его вырвет при одной мысли о гниющем трупе в каретном сарае его госпожи. Трудно было понять, боялся ли он мою бабушку или тело жертвы. Он уже нездорово побледнел, когда дядя попросил его убрать все три бабушкиных экипажа и поставить на их место стол для вскрытия. Может, он боялся, что, когда бабушка это обнаружит, он сам станет одним из тех покойников, которых мы режем.
– А потом проваливай!
В соседнем строении негромко ржали лошади, топая то ли одобрительно, то ли раздраженно, когда юноша добавил угля в затейливую железную печку в углу. Бабушкин особняк был роскошен для городского жилища – в нем были конюшня и каретный сарай. Огонь не сильно согрел место, где мы работали. Земля по-прежнему с удовольствием посылала под мои юбки волны холодного воздуха. Я размяла занемевшие пальцы, зная, что от меня не будет толку, если они останутся окоченевшими, как у трупа.
– Готова? – спросил дядя, поджав губы.
– Да, сэр.
Нога болела, но я стиснула зубы и даже не заикалась об этом, иначе дядя отослал бы меня прочь.
– Правая почка чуть крупнее – сто двадцать граммов.
Дядя протянул поднос для образцов, и я положила на него скользкий орган. Мое сердце подскочило, когда почка чуть не соскользнула с гладкой поверхности.
– Спокойно!
Дядя переложил ее в банку. Я посмотрела на готовый к использованию формалин, протерла скальпель карболовой кислотой и выбрала другой инструмент из разложенных на маленьком откидном столике. Теперь пора вынуть желудок и рассмотреть его содержимое в поисках секретов.
Несколько разрезов в нужных местах – и желудок лежит на столе, готовый к дальнейшему исследованию. Я помедлила, встретив пристальный взгляд дяди, стоящего с другой стороны от трупа. Впервые я правильно поняла выражение его лица – это было любопытство. Как ни крути, это у нас наследственное. Он кивнул на орган, с трудом скрывая ненасытную жажду проверить и узнать. Я аккуратно разрезала желудок по центру, стараясь не погрузить лезвие слишком глубоко и не повредить уликам, которые могут там находиться.