Охота на Голема
Шрифт:
Теперь нужно было взять в руки магический кристалл — не более, чем обломок чистого горного хрусталя, но он действительно помогал Жаклин, точнее, придавал уверенности при ее работе.
И первое, что она почувствовала — скорое приближение чужой смерти. Вероятно, тот, о ком спрашивала посетительница, и в самом деле был на расстоянии шага от могилы. Притом, смерть его должна была наступить не от болезни.
— Если вы желаете его смерти… Если вы действительно желаете… — тщательно подавляемое раздражение вырвалось,
— Да… я готова услышать, — проговорила посетительница. — Что… с ним… станет?
— Он умрет, — спокойно сказала Жаклин. — Умрет в ближайшие недели. — Причем, его жизнь кто-то прервет. Либо он погибнет на войне, либо… — она замолчала, потом резко закончила:
— Либо его казнят.
— Возможно. — Гостья кивнула, оставшись спокойной. — Но насколько точно то, что вы говорите?
— Вполне достаточно, — сухо произнесла Жаклин. Она отложила в сторону кристалл, но ощущение чужой смерти не прошло, скорее, оно усилилось. Она с беспокойством посмотрела на свою посетительницу. Та смотрела на нее почти без волнения, скорее, умиротворенно.
И в ее улыбке гадалке почудилась смерть — причем, не только для того, кого настолько ненавидела ее гостья.
Провожая посетительницу, она даже не спросила о деньгах — настолько ей хотелось отправить восвояси беспокойную клиентку. Но та оказалась предупредительнее, передав ей кошелек с деньгами. Жаклин пересчитала их только после того, как дверь за клиенткой закрылась.
В кошельке оказались деньги, которые Жаклин обычно получала за десяток сеансов. Но деньги сейчас нисколько ее не радовали — она чувствовала, что сейчас, именно в этот момент, ее коснулась смерть. К тому же, гадалка внезапно почувствовала слабость и головную боль.
И лишь ближе к вечеру, готовясь засыпать, Жаклин с ужасом поняла, что знает, о ком именно спрашивала ее посетительница. Это имя без страха могли произнести разве что бедняки — из тех, кому нечего терять, — либо сторонники этого жуткого человека.
«Она собралась убить его?! — думала Жаклин о клиентке. — Она же погубит и себя, и многих других.
Такого убийства не простят никому. А если он не будет добит — тогда весь Париж умоется кровью».
Ей хотелось найти свою посетительницу, во что бы то ни стало отговорить ее от страшной затеи. Но это было невозможно — дар предвидения не дает возможности найти адрес того, кого хочешь увидеть.
А на следующий день искать гостью стало уже поздно.
Пожалуй, единственной случайностью во всей этой истории было то, что в тот вечер Жаклин оказалась на улице Кордильеров — и именно в тот момент, когда перед одним из скромных домов собралась нешуточная толпа. Гадалка хотела пройти мимо, но любопытство
Из толпы послышались какие-то крики, что именно кричат, разобрать было невозможно.
— На фонарь ее! — расслышала, наконец, Жаклин нечто членораздельное. — Немедленно, сейчас же — на фонарь!
«Кого бы это они? — подумала она. — Неужто поймали кого-то из прусских шпионов?»
Она подошла поближе, тем более, что никто не обращал на нее внимания — всем, сгрудившимся около дома, было сейчас не до того.
— Простите, гражданка! — пробежавший мимо жандарм грубо толкнул ее — не со зла, просто он очень спешил.
— Убийцу должно судить! — заорал он, скрывшись в толпе. — Именем республики — прекратить самосуд! Кто не подчинится — тот враг революции!
Эти возгласы, вроде бы, подействовали отрезвляюще — по крайней мере, толпа начала расступаться.
— Приказываю — шаг назад! — слышалось в толпе; похоже, жандармам приходилось работать локтями.
— Что случилось? — спросила Жаклин, подходя ближе и обращаясь ко всем и ни к кому. Ей ответили сразу несколько человек, стоявших с краю и не принимавших участие в потасовке с жандармами.
— Как, вы еще не знаете, гражданка?!
— Только что, буквально несколько минут назад…
— …Убили Друга Народа!
— Его зарезала проклятая аристократка!
— Да будь она проклята! Если бы не жандармы, ее бы разорвали на месте!
— Ну, ничего, голову с плеч теперь ей сбреют!
— Мало! Слишком быстро!
Люди как будто получили возможность выговориться — и вовсю пользовались этой возможностью.
Жаклин, похолодев, вспомнила вчерашнюю встречу. Убит Друг Народа! Один из самых кровожадных вождей — даже она, не вдававшаяся в тонкости политики, прекрасно это понимала! И значит…
— Говорите, аристократка? — обратилась она к человеку, одетому как мастеровой, стоявшему ближе всего.
— Да кто ж еще она будет?! Только такая тварь и могла. Да сами на нее поглядите!
Как раз в этот момент жандармам окончательно удалось совладать с толпой и отбить жертву народного гнева. Женщина, убившая Друга Народа, была растрепана, похоже, «революционные гражданки» успели расцарапать ей лицо, пока их увещевали жандармы — но не узнать свою вчерашнюю гостью Жаклин не могла.
«Вот, значит, как… — с ужасом думала она, видя, как женщину уводят, оттесняя от разъяренной толпы, — выходит, я была соучастницей. Но никто об этом не знает? Или — нет?!»
Она была готова со всех ног бежать к Терезе Буиссон, просить, чтобы та держала рот на замке. Но сейчас же Жаклин поняла, что тут никакие просьбы не будут нужны — Терезе и самой совсем не нужно соучастие.
— Друга Народа убили. Что же теперь станет? — вполне серьезно спросил молодой человек, стоявший рядом с ней.