Охота на Голема
Шрифт:
Это были уже реки крови. И, как знала о том Жаклин, есть кто-то, кто купается в этой крови, кто-то, кому был радостен любой закон, который привел бы на гильотину любую новую жертву.
— Скажи, а может, эту одержимую все-таки можно убить? — спрашивала Жаклин.
— Если бы это было в моих силах, сейчас я сделал бы это! — отвечал Жильбер. — И это говорю я, создатель голема! Но это — невозможно, к сожалению, невозможно.
История катилась куда-то сама по себе, и никто не мог бы сказать, что ждет потом.
Еще
Скромная одежда, маленький рост (он казался почти хрупким), изможденное лицо. Жаклин задумалась, где она могла видеть это лицо, когда человек поздоровался с Жильбером и с ней. Рядом с незнакомцем бежал большой пудель.
— Гуляешь, Жильбер? Я тоже… — Человек вздохнул, слегка покосившись на Жаклин.
— Неважно выглядишь. Ты не должен отчаиваться, — хмуро произнес Жильбер. — Люди верят в тебя.
— Верят? — грустная усмешка появилась на тонких губах незнакомца. И тут Жаклин вспомнила — этот тот самый щеголеватый вождь революции, Максимилиан Робеспьер, Неподкупный. Что с ним произошло? Она стала за это время вампиром, а он? Постоянной жертвой вампира, любящего мучить тех, из кого сосет кровь?..
— Верят? — повторил он. — Сегодня с утра Макс Робеспьер прошелся по очередям в мясных лавках — чтобы услышать, что именно люди говорят о Робеспьере. Был неузнанным, как калиф Гарун ар-Рашид — и услышал… Многое услышал. Республики почти что нет, Жильбер! Я уже ничего не смогу сделать, я плыву, словно в темном потоке. Мы все в летаргии.
— Я не верю этому, пройдет неделя, другая — и мир увидит тебя прежним, — горячо возразил Жильбер.
— Возможно ли? Возможно… — повторил Максимилиан. — Но события всяко не заставят себя ждать… До встречи, Жильбер. Пошли, Броун! — окликнул он пса.
— Знаешь, я думала, он страшен, — сказала Жаклин, когда человек скрылся в переулке. — А он… Знаешь, кого он мне напомнил?
— Кого же?
— Короля… перед казнью.
— Людовика? Почему? — Брови Жильбера слегка приподнялись.
— Не знаю. Он — такой же растерянный. И потом…
— Ты почувствовала что-то? — тихо и серьезно спросил Жильбер.
— Да, почувствовала, — кивнула она. — Ты же знаешь, каков у меня Дар.
Она чувствовала — и если бы только то, что высказала Жильберу! Нет, все было гораздо хуже и страшнее. Но она гнала от себя эти мысли, порой проклиная свой Дар, порой — стараясь вспомнить, где и в каком гадании она ошибалась хоть когда-нибудь. Ведь были ошибки, были! Значит, судьбой предопределено далеко не все!
Каждое утро этого жаркого и удушливого лета она надеялась — сегодня все решится, сегодня Жильбер — создатель голема —
Но это было далеко не так.
Иногда Жаклин почти физически чувствовала, как в самом центре столицы засела безумная, насосавшаяся крови тварь — тварь, которой чуждо все, что дорого людям, которая требует только одного — крови и смерти.
И все-таки, даже в эти дни она пыталась надеяться на лучшее. Пыталась — насколько могла. Ей было совершенно все равно, будет ли жива нынешняя диктатура, или же случится что-то еще — но лишь бы прекратились казни, лишь бы Жильбер был просто рядом.
И все же катастрофа произошла внезапно — вечером Жильбер ворвался в ее квартиру с возгласом:
— Макс арестован! В городе — восстание!
Дальнейшее Жаклин вспоминала словно бы в дымном мареве, которое окутало город в ту ночь.
Она и Жильбер бегут куда-то по центру города. Они не одни — их несет толпа. Жаклин оглядывается. Что-то резко переменилось во всех этих людях. Она ненавидела толпы — с тех самых пор, когда казнили короля. Но сейчас в глазах людей читалось иное — воля и решимость. Они пытались думать, эти люди — и не важно, кто из них был полуграмотным, а кто — нет.
— Неподкупный освобожден! — услышали они. — Все — к ратуше! Восстание! Долой предателей из Конвента!
На Ратушной площади оказались, не сговариваясь, все участники организации. Но то, что они мгновенно нашли друг друга — это уже никакой случайностью не было.
— Все мы знаем, что делать! — страстно говорила Сильвиана. — Даже если завтра Макс победит — а он должен, обязан победить, — это ничего не изменит!
Прольется еще одна река крови — или не одна.
— Я должен убить голема. Немедленно, — кивнул Жильбер. — Я виновен во всем, это была моя идея.
— Наша идея, Жильбер. НАША, гражданин Клеман! Только сил у нас маловато, — возразила Сильвиана.
— Тогда — вперед, — Жильбер снова оказался во главе небольшого союза тех, кто хотел повернуть с места неподъемное колесо истории.
— Я иду с вами! — решительно объявила Жаклин.
— Ты? — Сильвиана посмотрела на нее, и в глазах ее промелькнули и жалость, и удивление — и дикая тоска. — А ты знаешь, что возврата может не быть?
— Я клялась! — настаивала девушка.
— Тебе, должно быть, совсем немного лет. Не обманывайся внешностью — среди нас нет никого, кто не пережил бы век. Ты же… ты же в Запределье можешь выйти с трудом, тебе бежать некуда.
— Нет. — Жаклин помотала головой, и Сильвиана поняла — этот ответ окончателен.