Охота на Голема
Шрифт:
…А потом что-то и в самом деле сдвинулось с места — должно быть, то самое колесо истории. Жаклин видела ворвавшихся на площадь солдат — здесь и свои, и чужие были похожи, как родные братья, понять, кто есть кто, оказалось почти невозможно.
Слышались звуки стрельбы, свистели пули — рядом бежали и падали люди. Верные предателям войска штурмовали Ратушу.
— Нам надо успеть, — тихо говорит Жильбер, но Жаклин слышит его. Их четверо — это все, кто остался в живых из своих. Остальных не следует дожидаться — они возле Ратуши.
Жаклин никто ничего не говорит — она чувствует все сама.
— Где может быть тварь? — спрашивает она.
— Около площади. Да где угодно — сегодня она упьется смертью! — кричит Сильвиана. Она ранена, но еще может идти. — Попробуй прикончить ее, Жаклин. Если у тебя хватит сил… Должно хватить… — шепчет она, остановившись. — Держи, попробуй понять, как оно действует, — она вынимает откуда-то из рукава серебристый тонкий жезл. — Я больше не могу…
Сильвиана усаживается на ступеньки какого-то дома, ее голова медленно заваливается набок…
…Жильбер что-то глухо объясняет на бегу, Жаклин не слушает его — и не глядит в его лицо. Потому что сейчас оно — страшно. Это лицо вампира из самых жутких рассказов, только сейчас его ненависть оборачивается не на людей.
Жаклин и без того знает — созданное по ошибке существо не возьмешь пулями. Да и серебро, которое, говорят, охраняет от нечистой силы, бессильно. Возможно, поможет тот жезл, что отдала ей Сильвиана, возможно — причудливая резная статуэтка в руках Жильбера — когда-то Жильбер рассказывал Жаклин, что сей предмет был привезен из далекой колонии в Новом Свете.
А возможно, против твари не поможет ничего.
— И все я думаю, а куда же это они запропали?! Придут, придут, обязательно придут!.. — слышится рядом насмешливый клекот. — Вот я вас, голубчики, и дождалась…
Почему-то Жаклин очень хорошо различает во тьме эту женщину — и силуэт гильотины за ней. Глаза твари светятся, но не безумием — скорее, бешеной злобой, которой не бывает, не может быть у обычных человеческих созданий.
— Во имя свободы! — каркает тварь, и острый кинжал, появившись словно бы из ниоткуда, с невероятной силой вонзается в глазницу их третьего спутника.
— Во имя равенства! Ты же считал меня неравной себе, не так ли? — шипит тварь, и Жильбер не успевает. Еще один кинжал — и статуэтка разваливается в его руках. И Жаклин понимает: что бы она ни сделала, она тоже опоздала.
— Что, милочка, я же говорила — мы с тобой увидимся! И увидимся здесь, около этой милой бритвы. — Тварь машет рукой в сторону гильотины. — Мы с тобой поговорим еще о братстве, милочка!
— Беги в Запределье, Жаклин, беги немедленно! — хрипит Жильбер. Кажется, что гигантская удавка затягивает его шею.
Жаклин медлит, и тогда словно бы какая-то сила подхватывает ее — и резко, со всего размаха, ударяет о мостовую…
…Она пришла в себя от шума дождевых капель.
Поднялась на локте, присмотрелась, не обращая внимания на промокшую насквозь одежду.
Здесь, на ЭТОЙ площади не было никого — ни
Никакой мостовой здесь не было, девушка сидела на земле, не зная, что делать дальше. Нужно было возвращаться. Жильбера больше нет. Никого из них больше нет.
Она осталась одна — ученица могущественных магов, почти не способная не только что победить созданного ими голема, но даже просто выжить.
Медленно наступал рассвет — хмурый и дождливый. И в этот момент неподвижно сидящая на земле Жаклин поняла, что именно здесь неправильно.
Все пространство, почти неотличимое от оставшейся в ее мире площади Революции, поросла кроваво-красной травой.
Глава 28
Битва, не закончившаяся миром
Санкт-Петербург, сентябрь 2010 г
— Значит, Жильбер Клеман, — медленно проговорил Эйно. — Вот кто бы мог подумать, что через столько лет…
…Все было уже почти что в порядке. Жаклин разместили в специальном помещении офиса О.С.Б., где содержали задержанных до особых обстоятельств — некоторое время назад там оказался никто иной, как Кари. Эйно самолично занялся лечением вампирши, а заодно и устроил допрос — точнее, просто беседу.
— Теперь все укладывается в схему, — покачал он головой. — Знаешь, Ред, есть некоторая часть коллег, которая гораздо хуже наших заклятых друзей. Я бы предпочел иметь дело с Лукмановым и всем московским С.В.А. — но не с парижским отделением «Контроль Магик».
Редрик удивленно поднял брови.
— Думаешь, они что-то знали?
— Не просто знали — они положили проблему под сукно. Да, была такая группа Жильбера Клемана, проводили какие-то странные эксперименты — как раз во время революции. Причем, сперва Клеман сотоварищи вдрызг разругались и с Женевой, и с остальными. Те стояли против вмешательства в политику и, будучи разумными, вовремя подались из Франции.
Потом группировка погибла — едва ли не в полном составе. Кто-то — в ходе экспериментов, кто-то — просто на гильотине, хотя есть мнение, что казнили уже мертвых. И это все. Такова официальная версия.
Сам Жильбер Клеман считался одним из рьяных сторонников Робеспьера, его труп был найден на следующий день после переворота, и его гильотинировали.
Не знаю, чем это объяснялось — возможно, что-то вроде контрольного выстрела.
— А что случилось на самом деле?
— На самом деле — Жильбер, конечно, был парнем безответственным до жути, надо было дать ему ума. Мечтателем он был — и домечтался до беды, как поет классик. И хотя бы уничтожили то, что он понатворил — все эти милые последствия. Нет же — во Франции решили, что если ничего не замечать, дольше проживешь. И прожили, Ред, они прожили! Вернулись при Наполеоне, потом опять эмигрировали, потом кому только ни служили. И все живы и здоровы, что характерно! У французских коллег из «Контроль Магик» есть хорошие ребята — но только не в руководстве!