Охота на красавиц
Шрифт:
Никаких сарафанов! Она как можно туже затянула кушак, исключив даже намек на самораспахиваемость юбки-размахайки. Маечка под горлышко была бы лучше, но эта тоже достаточно скромная. И теперь как можно туже заплести волосы в косу, чтобы никакие завлекалочки не топорщились на висках, смягчая суровость облика молодого доктора наук. Скорее всего Максим на нее и не взглянет больше. Вот и хорошо. Потому что тебе, Кира, про Игоря надо думать: про Игоря, а не про Максима. А то интересно получается: рвешься сломя голову к Игорю, надеешься на него, собираешься доверить ему
Ладно, оставим это. Думай лучше о том, почему ты спорола такую глупость и не позвонила Игорю из Ильича. «Наверное, прежде всего потому, – справедливо вступилась за себя Кира, – что у меня нет денег на этот звонок». А у Максима прямо вот так, сразу, просить неловко. Довольно и того, что он накормил ее в придорожной столовке, а потом дал шампунь и полотенце. К вечеру они должны доехать до Ростова, а там, может быть, Кира наберется храбрости и…
За кустами взревел мотор, и Кирино сердце так и подскочило.
Что это? Максим уезжает? Oн решил бросить ее? Ну да, часы-то ведь у него, так зачем ему… А она-то размечталась, дурища!
Одним прыжком Кира оказалась на верхушке косогора, вломилась в кусты – и чуть не свалилась от облегчения: «Москвич» стоял на своем месте! Максим, уже, к сожалению, вполне одетый, сидел на подножке и зашнуровывал кроссовки, а рядом с ним тормозил какой-то прехорошенький импортный автомобильчик. Это его шум и перепугал Киру.
У вновь прибывших явно что-то приключилось. С переднего сиденья выскочили двое: мужчина и женщина – и с двух сторон ринулись к задним дверцам. Однако не смогли их открыть: очевидно, те были заблокированы изнутри.
– Да возьми ты ключ! – в отчаянии вскричала женщина. – Роджер!
И с новой силой принялась терзать ногтями ручку.
Человек с красивым именем Роджер сунулся к передней двери, чтобы вынуть ключ зажигания, оставшийся на панели, – и вдруг обнаружил, что та дверь тоже заперта. Возможно, он машинально нажал на кнопки блокировки. Очевидно, то же самое проделала и его спутница, потому что и вторая дверца тоже не поддалась никаким попыткам ее открыть.
Мужчина и женщина в ужасе переглянулись, а потом женщина снова принялась отчаянно кричать: «Pоджер! Роджер!» – а мужчина – бегать вокруг машины, хватаясь то за одну, то за другую (третью, четвертую) дверцу. Но все безуспешно.
– Да у тебя пульт-то аварийный есть, мужик? – сочувственно спросил Максим, приблизившись к незнакомцу.
Тот мгновение смотрел непонимающе, потом стукнул себя кулаком по лбу, заодно сломав козырек каскетки, но даже не заметив этого, и извлек из кармана мешковатых бермудов какую-то черненькую коробочку. Нажал на нее… и все четверо: Кира, Максим, женщина и мужчина – враз отпрыгнули от автомобиля, потому что тот вдруг взорвался какофонией звуков внезапно сработавшей сигнализации.
Женщина очнулась первой – и снова принялась биться телом об дверь, широко раскрывая рот. Казалось, будто именно она исторгает этот
Наконец-то Кира осознала, что Роджер – это вовсе не мужчина, который бестолково мечется туда-сюда. Роджером звали того, кто остался запертым на заднем сиденье. Очевидно, ему плохо, может быть, сердечный приступ. Наверняка он без сознания, если не может даже рукой шевельнуть – и разблокировать дверцы изнутри. И, похоже, счет идет на секунды, если его попутчики в таком отчаянии! Вон как рыдает и заламывает руки женщина, как побледнел мужчина. А проклятая сигнализация все орет благим матом!
Впрочем, едва Кира подумала об этом, как воцарилась блаженная тишина: это Максим сунулся под капот и, очевидно, разомкнул клеммы аккумулятора.
Потом он обхватил рыдающую женщину за талию и, приподняв, отошел вместе с ней на несколько шагов. Она так удивилась, что даже замолчала. И тут Максим, поставив ее на землю, в короткой разбежке подпрыгнул, как-то извернулся – и с криком: «Кия-я!» – выбил кроссовкой автомобильное боковое стекло.
Под общий дружный вопль звездами разлетелись осколочки-крошечки, а Максим проворно открыл заднюю дверцу, посмотрел туда – но тотчас отпрянул и замер с таким изумленно-детским выражением лица, что Кирино любопытство взыграло – и понесло ее к автомобилю вслед за хозяевами.
Ей хватило одного взгляда понять, что злополучный Роджер и впрямь не мог шевельнуть рукой. Просто потому, что этих частей тела у него не было. Их роль исполняли лапы, в лучшем случае – ноги. Ведь Роджер оказался бульдогом! И этот бульдог недвижимо лежал на заднем сиденье, закатив глаза и мелко, судорожно вздымая бока.
Только тут Кира осознала, какая духота царит в автомобиле. Градусов сорок, не меньше! Неудивительно, что у собаки случился тепловой удар. И еще чудо, как то же самое не произошло с хозяевами.
– Воды! Владик, воды! – взвизгнула хозяйка.
Ее муж (наконец-то выяснилось его подлинное имя!) выхватил из багажника канистру и ринулся под берег, а Кира, бесцеремонно оттолкнув хозяйку, сунулась в автомобиль и, вцепившись в задние лапы несчастного Роджера, поволокла его наружу.
– Оставь! Не трогай! – зарыдала женщина, однако Кира снова пихнула ее локтем и продолжала тащить с сиденья несусветно тяжелого пса.
Внезапно он сделался как-то слишком легок, и Кира осознала, что ей помогает Максим. Вернее, теперь она ему помогала вытащить Роджера.
– Что дальше? – спросил Максим, пытаясь перехватить светло-рыжее тело, как если бы держал ребенка, но Кира остановила его:
– Нет, возьмите за задние лапы, и пусть так повисит вниз головой. Кровь должна прилить к мозгу.
– Изверги! – взвизгнула женщина, увидев своего любимца, висящего, словно ободранный кролик, в руке Максима, – и повалилась на траву. Ее прибежавший муж попытался ударить Максима канистрой, однако тот сбил его с ног, легко взмахнув Роджером, и больше уж никто не мешал Кире лить воду из канистры на затылок пса и брызгать на его хозяев.