Охота на «кротов»

Уайз Дэвид

Как члена гитлерюгенда в 1945 году ее отправили в Дахау, где она пробыла в заключении пять месяцев, работая на полях бывшего нацистского концентрационного лагеря, уничтожая сорняки, собирая урожай и жуков с картофеля. «За это отвечали находящиеся в заключении польские офицеры», — сказала она. После выхода на свободу в 1946 году она работала секретарем в фирме по поставкам медикаментов. Тогда она познакомилась с Сашей Орловым и вышла за него замуж.

В то время он называл себя Александром Копацким. Он сказал своей жене, что взял фамилию, звучащую по-польски, чтобы избежать отправки обратно в Советский Союз. По словам Элеоноры, он родился 1 января 1922 года в Киеве. Он никогда не называл ей своего подлинного имени, рассказывала она, хотя однажды в какой-то официальной анкете он, должно быть, записал своих родителей под фамилией «Навратиловы».

Он был в отличной спортивной форме и с хорошими манерами европейца, когда был трезв.

«Пил он много. Целовал дамам руки. Он явно был офицером. Учился в военном училище в Новосибирске или где-то еще в Сибири. Был очень пунктуальным, начищал до блеска свои ботинки, делал по утрам зарядку, носил аккуратную стрижку, причем всю жизнь короткую, прилично одевался. И он был очень хорошим стрелком. Саша любил охотиться и рассказывал, как они с отцом в Сибири охотились на тигров. Он был советским разведчиком. В 1944 году, когда его сбросили с парашютом в Германии, он получил сильное ранение в шею и икру. Его схватили, вылечили в немецком полевом госпитале и завербовали в качестве связника между армией Власова и немецкой армией. Это было жестокой зимой 1944 года» [181] .

181

Элеонора Орлова передала мне биографию, собственноручно написанную на одном листе Орловым. Учитывая то, что Орлов был шпионом трех стран и что ЦРУ пришло к выводу, что для Советского Союза он был агентом-двойником, даты и факты в документе тем не менее, кажется, совпадали с тем, что было известно о его биографии из различных других источников. Однако, по словам Орлова, его арестовали в декабре 1943 года, а не 1944-го, как помнилось Элеоноре.

В написанной от руки биографии говорится следующее:

«Игорь Григорьевич Орлов родился 1 января 1922 года в Киеве, Советский Союз. Натурализован 6 сентября 1962 года в Александрии, штат Вирджиния, документ о натурализации № 8440855.

Военная служба или гражданская работа: август 1941— дек. 1943. Лейтенант советской разведки, дек. 1943— апрель 1944. Пленный в немецком госпитале, апр. 1944— март 1945. Лейтенант немецкой разведки, «штаб Вали», март 1945—май 1945. Разведка РОА (армии Власова), 1946–1948. Разведка США, 1950–1961» Оперативник ЦРУ».

Андрей Власов, советский генерал-лейтенант, попал в плен к немцам с большей частью своей армии в июле 1942 года. Немцы позволили Власову, ярому антисоветчику, сформировать Русскую освободительную армию (РОА) и призвать советских военнопленных поддержать усилия нацистов в их борьбе против Красной Армии [182] .

Оправившись от ранений в немецком госпитале, Орлов вступил в войска тех, кто его пленил. По его собственным словам, прежде чем стать сотрудником разведки генерала Власова, он почти год прослужил в немецкой разведке. После войны американские власти заключили его в Дахау, как раз в то время, когда там находилась Элеонора, но тогда они еще не знали друг друга.

182

В мае 1945 года Власов с одной из своих дивизий вошел в Прагу, поменял хозяев и разгромил гарнизон эсэсовцев. Относительно того, что случилось дальше, существуют разные версии. По некоторым сведениям, Власов сдался американским властям, а те выдали его русским. По другой версии, его захватила в плен Красная Армия. В 1946 году русские объявили, что Власова и еще шестерых генералов признали виновными в измене и повесили.

Когда же они действительно встретились в 1947 году, Орлов уже работал на ЦРУ в Пуллахе, под Мюнхеном, где Управление разместило генерала Рейнхарда Гелена и его немецкую разведывательную сеть.

Орлов очень мало рассказывал жене о работе на ЦРУ. Но по словам одного бывшего члена группы специальных расследований, в 1948–1949 годах «Орлов работал по Украине в районе Мюнхена на мюнхенской оперативной «базе» (ЦРУ). Он работал у Дэйва Мэрфи».

Элеонора Орлова вспоминала о первых месяцах своего замужества как об идиллическом периоде своей жизни. Молодая пара ездила на пикники в сельскую местность Баварии. «Я каталась на велосипеде по берегу реки Изар. Это было очень счастливое время».

Все это резко изменилось в 1949 году во время создания Берлинского воздушного моста. «Мы жили спокойной жизнью, пока однажды в нашу дверь не постучал американец и не сказал: «Вы нужны нам в Берлине»».

«В Берлине он изменил имя на Франца Койшвица. Это имя нам дали американцы. Я стала Элен Койшвиц. Я настояла, чтобы фамилия начиналась с буквы «К» из-за монограммы на моем постельном белье. Оно было помечено инициалами «ЭК» — Элеонора Копацкая. Моя мать прислала его из Мюнхена».

Под именем Франца Койшвица Орлов пробыл в

Берлине семь лет. «В Берлине я не работала на ЦРУ, но печатала еженедельные отчеты мужа, — сказала Элеонора, — поэтому я знала, чем он занимался».

Орлов занимался тем, что вербовал для своей сети женщин. «Каждый вечер он ходил по барам и многочисленным ночным заведениям. Посещал бары с телефонами, где можно всего лишь снять трубку и разговаривать с кем-нибудь, сидящим за столом в конце зала. Иногда он вербовал девушек в «Рези», баре в Хазенхейде, районе Берлина под названием «Кроличий луг».

Еще он пил. У Пола Гарблера были веские причины помнить об этом. «Трижды, — сказал Г арблер, — мне приходилось выручать его из беды. Орлов был ужасным водителем. У меня обычно тряслись поджилки, когда он возил меня по Берлину. Большинство русских — ужасные водители. Они не учатся этому с детства, как мы. Он ездил на красный свет, давал задний ход посреди улицы, а вокруг неслись машины.

Когда он говорил о чем-нибудь печальном, например когда одна из его девушек подхватила триппер, он плакал. Его глаза наполнялись слезами. Я никогда не спрашивал его о причинах, а он никогда не спрашивал ни о чем меня».

Глаза Орлова снова наполнились слезами в 1955 году, когда после трехлетнего пребывания в Берлине Гарблеру настало время уезжать. Сотрудник ЦРУ и его агент в последний раз встретились в конспиративном доме. Орлов подарил Гарблеру книгу с фотографиями Берлина и подписал ее [183] . Надпись гласила: «Франц Койшвиц, Элен и Роберт. Июнь 1955 года».

183

Спустя почти 35 лет она все еще хранилась у Гарблера. Копя я брал у него интервью в его доме в Тусоне, куда он удалился с женой после того, как оставил службу в ЦРУ, он подошел к книжному шкафу, занимавшему всю стену его кабинета, дотянулся до верхней полки и извлек оттуда книгу. Она называлась «Берлин: симфония города мирового значения» и была издана в 1955 году в Берлине издательством Эрнста Штанека. Надпись, сделанная по-немецки, гласила: «Берлин! Только маленький камешек в мозаике ваших путешествий по свету. Может быть, эта книга поможет вам, когда вы нет-нет да и вспомните об этом городе, о своей работе rt людях, с которыми познакомились. С многочисленными и лучшими пожеланиями мы снова говорим вам: „До свидания“».

Год спустя ЦРУ перевело семью Койшвиц из Берлина во Франкфурт, главным образом потому, что Элеонора буквально восстала против их кочевой жизни в меблированных комнатах, которые они меняли через пару месяцев в целях конспирации. Их сын Роберт родился в 1954 году. Вот как сама Элеонора говорит об этом: «Я хотела покинуть Берлин. Там я была с ребенком и без дома. Эдакой дамой на чемоданах».

В Берлине, рядом с границей и советской штаб-квартирой, агент ЦРУ подвергался риску, сказала Элеонора. Во Франкфурте, в самом центре Западной Германии, не было бы необходимости все время переезжать с одного места на другое. Более того, Управление предложило выдать семье Койшвиц американские паспорта.

«Мы приехали в американское консульство для оформления бумаг о нашем гражданстве [184] . Но тут произошла неприятность. Франца Койшвица арестовали за нарушение правил дорожного движения. Поэтому американцы изменили нашу фамилию на фамилию Орлов. Мы были вынуждены войти в консульство и поклясться, что мы Игорь и Элеонора Орловы». Поскольку перед вылетом во Франкфурт, сказала она, их предупредили о том, что они смогут взять с собой только небольшой багаж, Элеонора, перед тем как покинуть Берлин, раздала их немногочисленное имущество, включая свое белье с монограммами «ЭК». Теперь для нее уже не имело значения, будет ли их новая фамилия начинаться с буквы «К».

184

«Технически, — сказала Элеонора Орлова, — мы оба были апатридами. У меня было гражданство Германии, однако я лишилась гражданства в тот день, когда вышла замуж за Игоря, который был иностранцем. У него не было гражданства. Я была записана как «бездомная иностранка» и должна была регистрироваться в полиции каждый год».

Во Франкфурте госпожа Орлова работала на ЦРУ, занимаясь перлюстрацией почты и переводом фотокопий писем, курсирующих между Советским Союзом и Западной Германией. Ее муж, сказала она, «много ездил, в частности в Гамбург, Кельн, по всей Западной Германии в черном «опель-капитане». Теперь я знаю, что он делал во Франкфурте. Я сопоставила факты. Мы, три женщины, работавшие в отделе цензуры, просматривали письма, адресованные в Советский Союз и приходящие из этой страны. Мой муж встречался с людьми в Германии, которые писали эти письма на Восток. Он пытался вербовать лиц, имевших контакты с Россией».