Охота на «кротов»
Шрифт:
Ролл родился в центральной части штата Пенсильвания, в семье украинцев. Отец ремонтировал железнодорожные пути. Ролл поступил в колледж, изучил русский язык, закончил Йельский университет и в 1949 году поступил в ЦРУ.
Он работал в Мюнхене в должности руководителя контрразведки, участвовал в печально известной операции «Красная сандалия» по парашютной заброске эмигрантов на Украину. Затем был направлен в советский отдел ЦРУ как сотрудник контрразведки. После командировки в Ливию, где он был резидентом, Ролл планировался в состав аппарата Энглтона. Учитывая свою хорошую контрразведывательную подготовку, Ролл рассчитывал на получение этого назначения, однако его кандидатуру отклонили без всяких объяснений.
Ролл вспомнил, что говорил ему Пир де Сильва, его бывший коллега по советскому отделу. Де Сильва работал в совете
Ролл понял: что-то не так. «Я спросил себя, почему мне не предоставили лучшей работы? Почему не дали повышения? Почему мне отказали в приеме на работу в ведомство Энглтона? Я могу только предположить, что к этому причастен Энглтон, учитывая его отношение к лицам, владеющим русским языком. В нас нуждались, но не желали, чтобы мы занимали слишком высокое положение».
Другие сотрудники потеряли надежду доказать, что на их карьеру повлияли поиски агентов проникновения в ЦРУ. Возможно, они и подозревали, что происходит, однако представление доказательств с их стороны было равносильно гонке за блуждающим огнем.
Приверженцы Энглтона выдвигали контраргументы. По их мнению, посредственным сотрудникам, карьера которых потерпела неудачу, легко было свалить все на охоту за «кротами». «Каждый, кому было отказано в продвижении по службе, заявлял, что причиной этого являлась охота на „кротов“», — утверждал бывший заместитель Энглтона «Скотти» Майлер.
Однако дело заключается в том, что было очень трудно доказать, что ущерб карьере нанесен охотой на «кротов», и через значительный промежуток времени точно указать на соответствующие решения неизвестных бюрократов. Причем причины отказа в повышении должности некоторым сотрудникам никогда не фиксировались на бумаге.
Существовало и другое, более серьезное обстоятельство, которое не позволило многим сотрудникам воспользоваться «Законом о пособиях «кротам**": большинство сотрудников ЦРУ, занесенных в списки наиболее подозреваемых лиц группы специальных расследований, даже не знали об этом факте. Они не знали, что это отразилось на их карьере, и никто не ставил их об этом в известность. Другие же не хотели бередить старые раны, они ушли в отставку и не собирались бороться с Управлением самостоятельно или идти на расходы, чтобы через адвоката обращаться в суд.
В процессе многомесячных усилий, которые увенчались получением материальной компенсации, Пол Гарблер стремился также узнать, каким образом и почему его заподозрили в предательстве. Он понял, что основная причина заключалась в том, что он был руководителем «Саши» Орлова в Берлине, который якобы перевербовал его.
Но он с трудом мог поверить в версию, содержащуюся в файле документов толщиной в несколько дюймов, который он в конце концов получил от ЦРУ на основании Закона о свободе информации. Гарблер был изумлен, узнав из этих документов, что попал под подозрение еще и потому, что играл в теннис с Джорджем Блейком.
«Когда я находился в Корее, — вспоминал Гарблер, — там до июня 1950 года существовала дипломатическая миссия Великобритании. Советником миссии был сэр Вивьен Холт, один из немногих кавалеров креста ордена Виктории. Флоренс и я подружились с Холтом, эксцентричным холостяком. В его подчинении были два сотрудника: Сидней Фейтфул и Джордж Блейк. Дьявол появляется всегда внезапно. Моим ближайшим соседом был один армейский майор, и мы с ним играли парные партии в теннис против Фейтфула и Блейка. Когда се-верокорейцы начали свое наступление, Холт заявил: «Я никуда не уеду, это — моя миссия и английская территория. Если потребуется, я буду сражаться своим мечом». На каминной полке у него хранился меч, которым он часто размахивал. Он, Фейтфул и Блейк были захвачены и помещены в тюрьму. Скорее всего, именно тогда и был завербован Блейк» [250] .
250
«Когда Холта освободили, — вспоминал Гарблер, — он поехал через Берлин, а Флоренс и я направились в Темпельхоф, чтобы встретить его. Когда он увидел нас, то разрыдался. Мы также не могли сдержать слез. Он сообщил, что Фейтфул и
С точки зрения контрразведки то факт, что Гарблер являлся теннисным партнером Джорджа Блейка, имел зловещее значение. Сотрудники контрразведки в конце концов получают зарплату за выявление подозрительных признаков. Их профессиональная слабость заключается в том, что они замечают эти признаки там, где, как в случае с Гарблером, их нет [251] .
К своему ужасу, Гарблер также выяснил из документов, что ЦРУ просило ФБР приступить к изучению его личной жизни, проверке его родственников и счетов в банке. «ФБР ни разу не вызывало меня», — сказал Гарблер. Досье на него более не существовало. «После получения документов из ЦРУ я с отвращением сжег их где-то в 1979 или 1980 году. Меня просто тошнило от всего этого».
251
Случилось так, что Джордж Блейк навредил карьере Гарблера еще и по другой причине. В 1961 году, когда Гарблер готовился к поездке в Москву, ЦРУ узнало, что Блейк, который был арестован в апреле, сообщил английским властям, что изучал досье сотрудников МИ-6, которые несколькими месяцами раньше беседовали с Гарбле-ром и другими представителями ЦРУ о программе опроса туристов, выезжавших за «железный занавес». Эта нашумевшая во всем мире операция ЦРУ была известна как «Программа легальных путешественников». Блейк, по данным ЦРУ, передал всю эту информацию Советам. Гарблер вспомнил свои споры с Шеффилдом Эдвардсом, тогдашним шефом управления безопасности. Эдвардс сказал: «Вы не можете ехать в Москву, вы известны Советам». Джек Мори и я возразили ему. Я ответил, что всю жизнь ждал поездки в Москву, а поскольку информация Блейка была исключительно секретной, она не будет циркулировать по всему КГБ. Наконец Эдвардс сдался»
Размышляя о своем деле, Гарблер возмущается ролью Ричарда Хелмса. Можно предположить, что Гарблер не интересовал Хелмса. Они могли встречаться в спортивном зале, расположенном в подвальном помещении, куда оба ходили для занятий бегом. Хелмс приветствовал Гарблера кивком головы, но никогда не вступал в беседу
Но почему же, удивлялся Гарблер, Хелмс никогда не пытался прийти на помощь? «Он должен был знать, что я был благонадежным и способным сотрудником, который желал служить нашей «фирме» и своей стране». Но Хелмс ни разу не вмешался. «Он бросил меня на произвол судьбы».
В конце 1977 года Федеральный суд признал Хелмса виновным в том, что он ввел в заблуждение конгресс относительно роли ЦРУ в Чили. Но для ветеранов ЦРУ Хелмс оставался героем за свое поведение в конгрессе. Как и многие сотрудники ЦРУ, Гарблер являлся членом Ассоциации бывших сотрудников разведки, штаб-квартира которой расположена в Маклине (штат Вирджиния). Спустя несколько месяцев после выступления Хелмса в суде и примерно в тот период времени, когда Гарблер получил от ЦРУ свое досье, ассоциация организовала для своих членов ленч. «Когда в помещение вошел Хелмс, — вспоминал Гарблер, — все встали и долго аплодировали. У некоторых на глазах выступили слезы. Весь зал аплодировал стоя». Но не Пол Гарблер. «С какой стати? — спросил он. — Он бросил меня на погибель».
ГЛАВА 19
Сын «Саши»
В середине апреля 1987 года исполнился только месяц, как Джеймс Энглтон дал интервью Дэвиду Биндеру из «Нью-Йорк тайме». Хотя пятью месяцами раньше у бывшего шефа контрразведки обнаружили рак легких, в течение всей беседы он курил сигареты с фильтром [252] .
Хотя Энглтон заявил корреспонденту газеты, что не хотел бы обсуждать вопросы разведки, он не смог устоять, когда разговор зашел о «кротах». Было ясно, что по прошествии времени Энглтон утешал себя тем, что по крайней мере одного «крота» он выявил.
252
Binder D. A. Counterspy master’s View: Assessing Intelligence Breac-’hes//New York Times. — 1987.— April 10.— P. A18.