Охота на Крысолова

Фламм Феникс

— Не откажусь, — сказал я и взял у него сигарету, Клаус любезно угостил меня и горящей спичкой.

— Вам наверно не сказали, с кем вам придется иметь дело? — продолжил я, сделав пару затяжек, — наши люди — это русские берсерки, которые с легкостью смогут уничтожить ваш батальон. И я не шучу. Я предлагаю вам следующий вариант. Вы даете мне сутки, я и мои люди оставляем эти позиции и уходим. Я намереваюсь сохранить жизнь своим людям, но и вашим тоже.

— Боюсь, что это не возможно, нам поставлена задача уничтожить ваше подразделение.

— Насколько я понимаю Клаус, вам поставлена задача, захватить этот аэродром и для этого уничтожить его защитников. Но я предлагаю вам этот аэродром абсолютно без всякого кровопролития, через сутки мы сами покинем его.

— Я могу передать вашу просьбу своему командованию, но боюсь что они не одобрят ваши предложения.

— Хорошо, Клаус, тогда я все сказал, это мое последнее предложение. Если оно будет принято, мне достаточно,

чтобы вы также вышли потом с белым флагом, так я пойму, что мои условия принимаются.

— Я понял, — козырнул мне Клаус.

Мы затоптали окурки и распрощались. Я понимал, что есть слабая надежда на то, что немцы примут мое предложение, тогда я спокойно отправлю разведчиков, сделаю еще один боевой вылет и видимо на самолете попробую подлететь к Бресту, разыскивая следы детей.

К сожалению, через полчаса люди Клауса развернули перед нами флаг своего пехотного батальона со свастикой. Я приказал бойцам готовиться к обороне, но огонь открывать только по моей команде.

Три роты немцев с автоматами развернулись в густую цепь и медленно направились в нашу сторону. С пехотой бежали и группы минометчиков. К сожалению позади пехоты замаячила и тушка StuG III — немецкой самоходно-артиллерийской установки, неплохо разбивающей любые укрепления и совершенно не пробиваемой в лоб. Видимо ее применение планировалось уже по выявленным огневым точкам нашей обороны. Я приказал готовить к вылету «юнкерс».

Подпустив немцев на километр, я попросил у Чопорца свою винтовку.

Удобно став на одно колено, я быстро разрядил в немецкую цепь один за одним все три магазина, которые имелись, стараясь выцеливать немецких командиров. Цепь не залегла, но остановилась, фрицы понесли значительный урон, но пока они не могли четко оценить свои потери, а вскоре пули засвистели и над моей головой, видимо у них тоже были снайперы. Приказав Чопорцу перезаряжаться, я побежал к зениткам. Взяв в руки свой убийственный «пулемет» я опустошил магазин зенитки, посылая снаряды в группы минометчиков. От выстрела моей ручной «катюши» погибло не так много солдат, но эффект был внушительным: снаряды разрывали фрицев, словно взрывая их изнутри. Немецкие шеренги дрогнули и побежали назад.

— Один-ноль в нашу пользу, — сказал я Алешину.

— Думаю, они больше не сунутся, — ответил разведчик.

Однако немцы перегруппировались и снова пошли в атаку, теперь StuG III полз впереди, а пехота шла на приличном расстоянии позади него.

Я решил, что подпускать штурмовое орудие опасно, и побежал к приготовленному «юнкерсу». Через пять минут, облетев позиции с воздуха и увидев еще пару немецких батарей, я аккуратно покидал бомбы, уничтожив и батареи и ползущий к нашим позициям StuG III. После этого я провел разведку местности на пути предполагаемого отхода группы Алешина. Путь был свободен.

Приземлившись, я подошел, к Алешину, показывая на дымящиеся остатки немецкого штурмового орудия:

— Ну теперь самое время и вам отходить, все чисто. Теперь они точно не сунутся.

Алешин с сожалением кивнул головой, понимая, что рано или поздно немцы нас все равно здесь дожмут, если подключат свою артиллерию и авиацию.

Ко мне подбежала Настя, она больше не плакала, а просто обняла и прижалась ко мне, а я гладил ее по голове, ничего не говоря. Тихо подошел Чопорец.

— Андрей, заберешь мою винтовку с собой, мне она больше не понадобится. Береги Настю, это самое ценное, что у меня есть в этой жизни.

Разведчики собрались вместе, из строя отделились 2 бойца и подошли ко мне.

— Залужный и Осипов остаются, остальные — за мной! — скомандовал Алешин и направил группу к лесу.

Я крепко поцеловал Настю, ощущая как сильно бьется мое и ее сердце.

— Я буду ждать тебя, и ты не забывай меня, — сказала моя Валькирия, поднимая на меня глаза, полные страдания и одновременно наполненные внутренним светом любви, — у меня будет ребеночек.

Настя порывисто отстранилась, развернулась и пряча слезы, не оглядываясь пошла вслед за разведчиками. Вид ее удаляющейся, такой родной грациозной, но слегка сгорбившейся сейчас фигуры, разрывал мне сердце. Я еле сдержался, чтобы не остановить ее.

Глава 26

После ухода Алешина и Насти у меня на сердце образовалась огромная пустота, эти два человека за короткое время стали для меня здесь самой настоящей семьей. То, что сообщила мне при расставании моя любимая, вызвало у меня целую бурю эмоций: радости, переживаний, тревоги и тоски. Пожалуй, больше всего на свете я сейчас хотел побыть один, чтобы разобраться и понять, что же мне делать дальше? Теперь я не мог просто так покинуть этот мир, в котором оставалась частичка меня. Эта реальность с самого начала не была для меня чем-то притягательной, но теперь она словно стала моим домом. Я теперь смотрел на многие реалии абсолютно по-другому и в первую очередь на войну, которая заставляла беспокоиться за судьбы моих близких. То, что опытный Алешин выведет Настю к своим, я не сомневался, но впереди было еще четыре года самого настоящего кровавого кошмара, грозящего в любую минуту смертью

моей Валькирии. Я также абсолютно не понимал, что мне нужно сделать, чтобы в дальнейшем воссоединиться здесь со своей семьей. Выйдя из этой реальности, я терял с ней связь, так как Марк объяснил, что время продолжало здесь двигаться своим образом, гораздо быстрее, чем в реальном мире. И если здесь я находился чуть больше 2 недель, в вирткапсуле для меня прошло всего около 2 суток. Моделируя свою вселенную, Марк наделял ее полноценными качествами реального мира. На создание этой реальности суперинтеллект потратил всего семь дней, но как мне пояснила Ника, его миры могли жить очень долго, пока не уничтожались, доходя до какой-то точки в развитии человеческой цивилизации. Теоретически с помощью Марка, ученые планировали заглянуть в наше будущее и попробовать понять, как можно было бы исправить негативные последствия реальности. Особую роль группа исследователей закладывала в эксперименты, связанные с войнами и различными вирусами, пытаясь понять и выяснить причины начала этих глобальных катастроф и их потенциальное воздействие на судьбу человечества. С этой целью в этом мире предполагалось все время провоцировать и создавать такие конфликты. Так как эта вселенная была очень сложна, она была запущена только в единственном экземпляре. Поэтому участниками эксперимента на самом старте стали тысячи всевозможных ученых и исследователей, в том числе и ребят — победителей всяческих олимпиад. Созданный мир был абсолютно реальной копией нашего и конечно повторял всю прошедшую нашу историю для человеческой цивилизации. Однако цена этого эксперимента могла стать очень высокой, если от него зависела сейчас жизнь и здоровье 127 детей, чье сознание застряло где-то на просторах этой реальности. И этот мир мог быть попросту стерт и уничтожен, если бы что-то пошло не так. Вероятно для существовавших здесь людей это стало бы чем-то вроде глобальной катастрофы, связанной или с массовой эпидемией или с термоядерной войной.

От всех этих размышлений, у меня совершенно пропало желание вносить в этот мир какие-то глобальные изменения, которые вызвали бы непредвиденные последствия. И если вначале я подумывал даже о том, чтобы каким-то образом подтолкнуть здесь развитие атомного оружия и каких-то иных вооружений, то теперь мне хотелось как можно быстрее найти детей и помешать Крысолову, у которого видимо были свои корыстные планы.

От моих раздумий меня отвлекли разведчики, которые сообщили, что немцы снова явно к чему-то готовились, перегруппировываясь и обходя аэродром с фланга. Я не сомневался, что они снова пойдут в атаку и так будет до тех пор, пока они не добьются поставленной цели. Я приказал техникам подготовить «юнкерс» к дальнему полету, а также замаскировать его на случай налета вражеской авиации или артобстрела. Мой план был прост: выждать еще сутки, дав группе Алешина уйти подальше, а потом взять оставшихся людей и полететь с ними в сторону Бреста на поиски детей. Пионерский лагерь «Юный коммунар», где была потеряна с ними связь был отсюда всего в нескольких десятках километров. Неожиданные близкие разрывы окончательно вернули меня в «реальность». Столкнувшись с серьезными проблемами, немцы видимо решили пойти стандартным путем: они начали обстреливать аэродром с помощью дальнобойной артиллерии, нанося урон его инфраструктуре. Я приказал своим людям укрыться в специально подготовленных окопах, судьба пленных фрицев и обслуги меня мало волновала. Огонь велся очень плотный. Через пять минут от прямого попадания загорелся оставленный на летном поле «хенкель», оставалось надеяться, что спрятанный нами оставшийся самолет не пострадает. Через пятнадцать минут после начала обстрелов, я услышал гул десятков моторов вражеской авиации и вскоре над аэродромом появилось звено вражеских Ju 87. Я решил не геройствовать и также отсидеться в укрытии, так как вокруг летали тысячи осколков. «Восемьдесят седьмые» видимо полностью решили привести в действие план немецкого командования по уничтожения аэродрома по принципу «так не доставайся же ты никому». Под нестерпимый вой сирен на взлетное поле и здания полетели десятки бомб, уничтожая абсолютно все вокруг.

Я понял, что нашему «юнкерсу», стоявшему сейчас немного в стороне, тоже скоро придет кирдык и приказал своим людям отступать к самолету. Под завывания пикирующих бомбардировщиков и непрекращающиеся взрывы снарядов мы подбежали к своему Ju 88 и быстро раскидав ветки влезли в самолет. Я сразу завел мотор и мы пошли на разгон по краю взлетного поля. Видимо самолеты противника нас заметили, потому что позади нашей машины начали подниматься фонтанчики пулеметных очередей. Я понимал, что еще вот-вот и нас достанут, поэтому кидал самолет в разные стороны, а взлетев, не стал набирать высоту, а стал круто уходить к лесу. Несколько вражеских машин устремилось за мной в погоню, я сделал разворот в сторону позиций немецкой пехоты и в крутом пике выполнил экстренный сброс оставшихся бомб. Облегчив свой самолет, я рванул на юг в сторону Бреста. Наш план сработал: мы отрывались от более медлительных собратьев. Сказывалось еще и то, что сейчас наш самолет летел пустым, не было не только бомб, но и пулеметов, которые мы сняли, чтобы усилить наши позиции на земле.