Охота на ламию
Шрифт:
Какое-то время мы шли по коридорам молча, я боялся нарушить хрупкую атмосферу доверительности, неожиданно появившуюся между нами, он же обдумывал какую-то мысль, и та настолько дознавателю нравилась, что улыбка на губах ликана стала не просто жестокой, а по холодному безжалостной.
Стоило нам выйти на свежий воздух в уединённое место. Как Дазромак возобновил разговор. Мне же оставалось только молчать и слушать.
— Вы, наверное, удивлены тем, что Стенсену удавалось так долго держать всех в неведении касательно своих тёмных дел? Уверяю, он не первый и
— Почему же именно Стенсена изобличили? — спросил я то, что хотели от меня услышать. Наверное, настало время сбросить маски, чо ж, с удовольствием посмотрю на настоящее лицо некоторых участников этой драмы.
— Потому что вы так захотели, Гумонд. Вот вам и ответ.
Я остановился, но Дазромак продолжал медленно прохаживаться по ухоженным дорожкам сада, держа руки за спиной и говоря, словно не со мной, а с невидимым оппонентом, способным однако оценить всю масштабность его замысла.
— Я? То есть это из-за меня разоблачили Стенсена, а иначе…
— Иначе он бы спокойно сидел себе в тёплом кресле и снабжал Истинных запрещённым зельем, — ответил за меня Волкодлак. — Ну что вы так на меня смотрите? Думаете, теперь все силы зла повержены? Как бы не так! Кто-то займёт место Стенсена и не только в качестве проректора. А мы будем за ним приглядывать, доносчиками земля полнится. И узнаем имена всех, кто пользуется Адамантовой жилой. Скажете, почему так?
— Я не настолько глуп, как вы считаете, — ответил я, с горечью осознав, что Дазромак говорит правду. И теперь понимая, почему дознаватель не спешил с поимкой преступников. — Значит, вы знали имена членов этой Лиги неравнодушных? И ничего не предпринимали?
— Нет-нет, — развёл руками Волкодлак. — Это пока нет. Но, думаю, Стенсена разговорят. Он наверняка знает их в лицо, как и многих других из ваших друзей, Гундол. Или знает тех, кто сможет нам помочь.
— И вы не рассказали мне всё это раньше исключительно в интересах следствия? Как же думаете действовать теперь?
— Я предусмотрел и такой вариант развития событий, — Дазромак посмотрел на хмурое небо и поднял указательный палец, чтобы проверить с какой стороны дует ветер. И по сосредоточенному выражению его лица казалось, что это главное в данной ситуации.
Мне захотелось подойти и хорошенько его встряхнуть. Я мог бы даже ударить дознавателя, если бы не был уверен, что именно в эту минуту он сможет сказать больше, чем за всё время нашего совместного расследования. Пусть надувается индюком, лишь бы рассказывал дальше.
Но одного я терпеть не собирался:
— Зачем ты сказал Регине, что я один из них?
Я схватил напыщенного коротышку за шиворот и поднял над землёй. На лице Дазромака мелькнуло растерянное выражение, а потом он по-звериному фыркнул и оскалился. Ещё минута, — и обернётся.
Нет, так дело не пойдёт, я ещё не всё узнал.
— Зачем? — рыкнул я снова, но поставил
— Потому что она дознаватель и не должна ставить чувства выше долга, — гаркнул он с такой ненавистью, что я отшатнулся. — Если выдержит, запомнит на всю жизнь!
— Запомнит. И будет держаться от таких, как ты, подальше! Даже не смей к ней приближаться! — Я ногой швырнул в Дазромака опавшую листву, аккуратно собранную у края насыпной тропинки.
— На всю жизнь! — полетел мне в спину злорадный смех, а я лишь прибавил шагу.
Уже дойдя до главного здания, почувствовал, как бедро опалило, словно обожгло.
***
Я добралась до Дуболапки, когда уже начинало темнеть. Шла быстро, даже запыхалась, но, увидев свет в окнах лавки сладостей, воодушевилась. Осталось немного, и я смогу отомстить за Фарф.
— Проходи скорее, тебя все ждут! — Хадриан втащил меня внутрь и захлопнул дверь. — Надеюсь, повод у тебя весомый.
— Не сомневайся, я бы не стала тревожить гранду по пустякам, — ответила я наугад, предположив, что Персилия Лагра уж точно не упустит шанса услышать важные сведения, и по улыбке полевика поняла, что не ошиблась.
Оказавшись в задней комнате лавки, я поприветствовала собравшуюся там компанию. На этот раз здесь был даже улыбчивый Мортигер Сеймур, первый и теперь уже единственный проректор. Всего в подсобке Хадриана собралось чуть больше дюжины волшебных существ, среди которых виднелись как знакомые преподаватели, так и те, чьи лица и имена были мне неизвестны.
— Видишь, мы доверяем тебе, Регина, и больше не прячемся, — произнесла декан, взяв меня за руку. Все расступались перед бывшим ректором, признав её главой небольшого тайного общества.
Мне пришло в голову, что, должно быть, подобные собрания проводили и Охотники. И тоже не прятали на них своих лиц. А потом выпивали Адамантову жилу, и под чужой личиной шли уничтожать беззащитных девушек только потому, что у них в руках был мощный артефакт. И потому что могли делать это безнаказанно.
— Я очень благодарна вам всем за оказанное доверие, — лишь произнесла я в ответ, оглядев присутствующих. — Я навещала свою подругу, Фарфелию, ставшую последней жертвой, и она кое о чём проговорилась.
— Разве лишённые Дара могут говорить? — хмурый Ивер крутился возле Персилии, как верный страж.
— Погоди, — жестом остановила его декан и подошла ко мне ближе, развернув за плечи к свету масляных ламп, стоящих сегодня повсюду.
Обычно в подсобке Хадриана царил полумрак, но сегодня ради собрания это правило было нарушено. Однако с улицы облески света почти не просматривались. Когда я вошла в лавку, Хадриан затушил лампы в торговом зале.
— Расскажи нам всё, в чём уверена и в чём сомневаешься. Здесь ты среди своих, мы не станем бездействовать, когда Кломмхольму угрожает опасность, — мягко напомнила Персилия, и я увидела кровожадный отблеск в её светлых, всегда по спокойному холодных глазах.