Охота на льва. Русская сова против британского льва!

Федотов Дмитрий Станиславович

Отчет, будь он неладен…

Такого отчета и врагу не пожелаешь.

Конечно же, там не будет ни слова о том, каким образом одному из агентов влияния британской МИ-6 в Москве, некой Элис Веллингтон, удалось избежать ареста и скрыться от наблюдения. По-видимому, ее предупредил кто-то из оставшихся вне поля зрения Осведомительного агентства помощников. Денис с усилием подавил в себе прилив тайной радости, от того что любимая женщина сейчас в безопасности, неважно – где. Да, хотя бы теперь, перед самим собой, но нужно признаться, что сие слово

лучше всего описывает его отношение к Элис…

За каждым словом давыдовского отчета – воспоминания, картинки, голос… шампанское и абхазские персики в ту первую ночь… А она? Может, вспоминает, как не хотела отпускать Дениса в Киев?

Он помотал головой – все, хватит, иначе и спятить недолго. За работу, за работу!

Но едва Давыдов настучал первую фразу отчета, в комнату буквально влетел его коллега из информационно-аналитического управления, штабс-капитан Пивоваров. На радостно-возбужденном лице его лихорадочно блестели большие синие глаза, обрамленные, как у девушки, длинными пушистыми ресницами. В правой руке Пивоваров сжимал, словно рождественский букет, пучок телетайпных лент.

– Началось, Денис! – возгласил он, потрясая ими.

– Что именно, Петя? – уныло приподнял бровь Давыдов.

– Паника на Лондонской товарной бирже! Акции металлургических и сталелитейных компаний на минувшей неделе подешевели втрое!.. Британский премьер-министр сэр Герберт Асквит заявил, что правительство рассматривает вопрос об отставке ряда министров, в том числе министра промышленности и министра обороны.

– Что-то быстро они всполошились…

– Это еще не всё! – Пивоваров перевел дыхание. – Франция объявила сегодня технический дефолт из-за приостановки выполнения большинства военных заказов.

– Надо же! – К Денису постепенно возвращалось хорошее настроение. – Какой, однако, муравейник мы разворошили!

– А что мы такого сделали?

– Не ты, Петя, а мы, контрразведка. Всего лишь раскрыли агентурную сеть наших официальных союзников.

– Ну да?! Это же скандал?

– А то! Будто сам не видишь!.. – Давыдов развеселился. – Слушай, не в службу, а в дружбу. Когда составишь аналитическую записку, сделай мне копию.

Пивоваров подозрительно уставился на него.

– И зачем тебе?

– Лично. На память. А с Максимовым я улажу, не волнуйся.

3

К Рождеству Григорий Ефимович готовился основательно. В его квартире на Гороховой улице, в доме номер четырнадцать, с утра до вечера сновали какие-то люди с корзинами и баулами, пахло жареной рыбой, чесноком, уксусом и почему-то апельсинами. Тяжелые корзины, прикрытые холстинами и позвякивавшие, когда их передвигали, толпились во всех углах и в коридоре. Сам Распутин в малиновой рубахе, синих шелковых портах, подпоясанный витым красным кушаком с кистями, благообразный и причесанный, сидел в самой большой и светлой комнате на плюшевом диване, опираясь на расшитые подушки, и принимал ходоков и просителей. Две смазливые девицы в сарафанах и кокошниках

то и дело подносили «старцу» большую чашку чаю и тарелочку с постными бубликами.

Когда настенные часы в комнате прокуковали полдень, вошел личный секретарь Распутина, купец Арон Симанович, и предложил:

– А что, Григорий Ефимович, не сполдничать ли нам?

«Старец» живо встрепенулся, отшвырнул чашку с остатками чая, соскочил суетливо с дивана, оттолкнув последнего просителя – дохлого мужичонку в штопаном армяке и облезлой заячьей шапке, которую он непрерывно комкал в узловатых крестьянских руках.

– Нешто мы не православные?! – утробным голосом взвыл Распутин. – Нешто сполдничать не могём?.. А ну, брысь отседова, недородец! – Он чувствительно пхнул под ребра нерасторопного просителя.

– Не угодно ли, свет наш Григорий Ефимович, откушать кашки гречиховой с медом? – прощебетала одна из девиц.

Распутин плотоядно оглядел ее с головы до пят.

– Годится, коли с ложечки меня покормишь, да как мамка уговаривать станешь.

Симанович громко фыркнул, не сдержавшись. «Старец» и ухом не повел, подхватил обеих девиц за задницы и повлек к дверям столовой. Но едва все расселись вокруг обильно уставленного тарелками и судками стола, как в комнату ввалились заснеженные жандармы во главе с офицером.

– Господин Распутин? – полувопросительно-полуутвердительно произнес офицер и, не дожидаясь, подтверждения, добавил: – Вам надлежит проследовать с нами.

– Позвольте! По какому праву?! – вскочил было опомнившийся Симанович, но тяжелая жандармская длань пригвоздила его обратно к стулу.

«Старец» недобро зыркнул из-под густых смоляных бровей на непрошеных гостей. Оскалился.

– Нешто не християне вы, люди государевы? Милости просим к нашему столу. Отведайте, что Бог послал…

– Господин Распутин, извольте встать и одеться, – железным голосом повторил офицер. – Две минуты на сборы!

Улыбку с лица «старца» будто ветром сдуло. Он смахнул с колен девицу и поднялся во весь свой немалый рост.

– Чего привязались, изверги? Али я натворил чего? Так Бог свидетель…

– Бог тут ни при чем! – раздраженно оборвал его офицер. – Пошли.

– Арон, – повернулся Распутин к секретарю, – телефонируй Маме, што раб Божий Григорий не приедет сегодня маленькому колыбельную петь. Забрали его супостаты, псы государевы, ни за што ни про што!..

Жандармы, ни слова не говоря, вывели «старца» из дому и усадили в закрытый экипаж. Внутри оказался только один человек – молодой, одетый в штатское. Но наметанным глазом Распутин сразу опознал в нем кадрового военного, и лишь гадал про себя: кто же он такой? Из какого ведомства? Не «охранка» – точно! Но и не разведка…

Словно прочитав его мысли, молодой человек представился:

– Капитан Голицын. Служба охраны высшей администрации Российской империи.

– Тю, капитан? – осклабился враз повеселевший Распутин. – А хочешь стать полковником?