Охота на льва. Русская сова против британского льва!
Шрифт:
Денис оглянулся по сторонам: штатные сотрудники охраны правопорядка и капельдинеры, проверяющие билеты у последних, почти опаздывающих, зрителей, торчали на привычных местах – у каждого выхода.
Но как раз в первых рядах кресел, где находились важные персоны, даже ни одного капельдинера не было, и именно туда стремился тощий субъект с большим животом. Давыдову оставалось пройти десяток кресел, когда это произошло. Странный человек достиг барьера оркестровой ямы, развернулся лицом к залу и распахнул полы пиджака.
– Да здравствует свобода! – перекрывая негромкую разноголосицу настраиваемых инструментов, фальцетом прокричал он. – Смерть тиранам и угнетателям!..
Раздался такой визг, что на мгновение
Давыдов непроизвольно пригнулся, однако взрыва не случилось. За миг до того, как смертник нажал на кнопку, Голицын, стоявший слева от него шагах в пяти, совершил невероятный прыжок, буквально распластавшись в полете, и обрушился всей тяжестью на террориста, умудрившись вырвать из его руки взрыватель. Оба рухнули в проход возле ямы. К ним тут же подскочили еще двое из публики. Началась свалка.
– Полиция! – продолжала голосить какая-то дама во втором ряду, перекрывая общий гвалт.
Полицейским Давыдов не был, однако рванулся вперед еще быстрее, пробился сквозь толчею и увидел, что на полу барахтаются четыре человека. Внизу хрипит тощий бомбист, выпучив глаза и елозя щекой по ковру. Его оседлал Голицын, красный от усилия, и заламывает подлецу руки. Рядом бестолково суетится его недавний щеголь-собеседник, а еще один крепкий господин во фраке цепко ухватил Андрея за шиворот и пытается стащить с преступника.
Моментально разобравшись в ситуации, Давыдов отшвырнул четвертого в сторону, повредив ему кисть правой руки так, что не скоро заживет. Потом ухватился за левую руку голицынской жертвы, и тут однокашник его узнал.
– Скорее, Давыдов! – крикнул он. – Нужно вытащить этого мерзавца отсюда! Ставим на ноги… Осторожно…
Они споро поволокли разом сникшего террориста к выходу, а подоспевшие охранники следом прихватили его полуоглушенного подельника. В вестибюле Голицын свистком созвал перепуганных капельдинеров, приказал одному телефонировать в полицию, другому – принести веревку, третьему – бежать в дирекцию и требовать, чтобы предоставили хоть какое помещение, куда можно было бы посадить добычу.
– Держи сукина сына крепче, – велел Голицын Денису. – Не ровен час, подорвет на себе эту хреновину, тогда и нам несдобровать.
– Все восхищены вашим геройским поступком, господа! – встрял между ними пронырливый тип с блокнотом и карандашом. – Представьтесь, пожалуйста, для срочного интервью в утренний номер «Московским ведомостям»! Только нашей газете!
– Да пошел ты! – отмахнулся от него, как от мухи, Андрей и крепко пожал руку бывшему однокашнику по Академии Генерального штаба. – Спасибо, дружище, вовремя подоспел.
В тот вечер никаких испанок с розами в волосах не получилось. По просьбе Голицына Давыдов поехал вместе с ним. В полицейском участке Андрею, предъявившему некий загадочный документ, сразу дали отдельное помещение и вызвали специалистов, знающих толк во взрывных устройствах. Потом, когда пленника освободили от опасной игрушки, Голицын телефонировал незримому начальству; пришлось ждать решения; около полуночи за пленником приехали, а Давыдов с Голицыным наконец-то вышли из участка на свежий воздух.
– Ф-фу! – сказал однокашник. – Пронесло! Ну, что, к «Яру»? Угощаю, я твой должник.
– Не откажусь, – ответил Денис, у которого с обеда маковой росинки во рту не было. – Ты же знаешь, я всегда за справедливость.
То, что для Шереметева там всегда найдется столик, не удивляло, точно так же Денис пребывал в уверенности, что и Андрей попадет в знаменитый ресторан без затруднений. «Яр»,
Когда подъехали, Голицын послал хозяину, бывшему ярославскому крестьянину, а ныне знатному ресторатору Алексею Акимовичу Судакову визитную карточку. Пять минут спустя однокашников через боковой вход провели в отдельный кабинет.
– Конечно, в общем зале поинтереснее будет, там тебе все знаменитости и при них цыгане, – пояснил Голицын. – Но я с тобой о деле хочу поговорить.
Они удобно расположились на угловом мягком диване, обложенном к тому же вышитыми подушками.
Давыдов глядел на однокашника, пытаясь высмотреть перемены в его лице. Светлые волосы по случаю выхода в свет припомажены, но острижены так же коротко, как полагалось в кадетском корпусе. Лицо, пожалуй, осунулось, стало сухим и тонким, как положено аристократу. И еще неподвижным – вот главная перемена. Оно теперь прекрасно скрывало мысли и чувства хозяина. Да, взгляд стал другим, спокойным и холодным даже сейчас, когда ничто не мешает радоваться встрече. Впрочем, особо пылкими страстями Голицын и в академии не блистал. Незадолго до выпуска у всех завелись романы с барышнями, а он возился с конспектами, всем видом показывая: дурачье вы, господа, тратите время бездарно, а карьеру кто будет делать? Давыдов знал, что как раз по части карьеры у старого товарища все благополучно. И предполагал, что лет через десять Голицын очень выгодно женится, а невесту ему будут искать все пожилые столичные барыни, и немало из-за его благосклонности вспыхнет ссор и скандалов.
Стены кабинета, затянутые тяжелым бархатом, казалось, съедали любые звуки. При этом в помещении было на удивление свежо – видимо, имелась хитро устроенная вентиляция. Половой мигом расставил перед господами набор холодных закусок, запотевший графинчик с крымской мадерой и тут же испарился.
Андрей наполнил пузатые рюмки янтарной жидкостью, отсверкивающей в мягком полусвете живым золотом.
– Ну, со свиданьицем, дружище Давыдов! – Они чокнулись, пригубили душистое вино.
– «Стукнем чашу с чашей дружно, нынче пить еще досужно», – вспомнил Денис прадедовы стихи и очень удивился, когда Голицын продолжил строфу:
– «Завтра трубы затрубят, завтра громы загремят…» Да-а, не приведи Господь. Сколько же мы с тобой не виделись?
– Да, считай, с самой Академии, – хмыкнул Денис, принимаясь за телятину с хреном и малосольными огурчиками.
– И вот надо же, где угораздило свидеться! – Андрей взялся за заливное из судака.
– Так ведь меня после курса сразу в Осведомительное агентство [2] направили, а потом – в Маньчжурию, японцев шерстить.
– А меня поначалу в Особый департамент [3] определили, на оперативную работу…
2
10 мая 1895 года по указу Николая II создано Осведомительное агентство (ОСВАГ) с подчинением непосредственно императору для выполнения разведки и борьбы за российские интересы за рубежом. Директором агентства назначен статский советник Владимир Иосифович Гурко (Ромейко-Гурко).
3
10 февраля 1895 года вышел указ императора о создании Особого департамента при Канцелярии Е.И.В. в задачи которого входило выполнение контрразведывательных мероприятий на территории Российской империи. Руководителем департамента назначен генерал-лейтенант Николай Иванович Петров.