Охота на медведя

Катериничев Петр Владимирович

Олег остался один. Наверное, когда остаешься один, и наступает полная ясность. Кто ты есть на этом свете? Зачем ты? И есть ли в происходящем хоть какой-то смысл? И даже если кажется, что смысла нет, нужно его отыскать.

Люди — существа лукавые. Одни решают, что смысла в жизни не может быть по определению, и — тешат свою лень и безволие пьянством, наркотиками, безудержным блудом. Другие — этот смысл выдумывают. Третьи — счастливчики, они так заняты, что нет у них ни желания, ни досуга размышлять о подобной ерунде. Самое удивительное, что на поверку и

по истечении времени оказывается так, что именно жизнь вот этих, последних, и была полной, насыщенной, и дела их остаются и подтверждают всю, иногда и неосознанную, осмысленность их жизни.

Олег тряхнул головой. День был трудный, оттого и голова тяжелая. А вопросы перед ним все те же, что стояли перед людьми неуравновешенными век назад: «Что делать?» и «С чего начать?».

Гринев вывел на монитор картинку: курсы акций на момент закрытия биржи.

Как выражался один милый мультяшный персонаж: «Жуткое зрелище, душераздирающее зрелище, кошмар!» Чего он, собственно, и добивался.

Олег откинулся в кресле. Набрал номер телефона.

— Алло? Вас слушают!

Как назло, Олег напрочь забыл, как зовут жену его водителя Алехина.

— Здравствуйте, это Гринев. Александра Ивановича можно попросить к телефону?

— Здравствуйте, Олег Федорович. Саша не смог вас встретить, извините. Он в больнице.

— Что случилось?

— Авария. Перелом обеих ног. Все еще хорошо обошлось. — Голос женщины был странным и темп речи замедленным.

— Когда это произошло?

— Вчера. Саша ведь всегда очень осторожно водит, а тут какой-то то ли пьяный, то ли просто лихач... С разворота въехал Саше в бок. Просто припечатал.

Хорошо, «Москвич» старенький, советский, никакого пластика, каркас крепкий. Но ноги ему зажало. И в машине он сидел, как килька в банке, пока спасатели не откупорили.

— Переломы серьезные?

— Голени. Так уж неловко получилось. — Женщина всхлипнула. — Вы уж извините его.

— За что?

— Да, Саша просил вам передать, что телефон его раскололся. Вот он и не смог перезвонить. А звонить с другого почему-то не захотел.

— Где он?

— В ЦИТО. У меня там сестра двоюродная работает, помогла определить. — Женщина снова вхлипнула, и Олег вдруг понял, почему у нее такой странный голос: она просто-напросто много выпила. — Вы знаете, Олег Федорович, я так испугалась. Саша ведь больше двадцати лет за рулем, и я никогда не беспокоилась, что с ним что-то может произойти на дороге. А тут вдруг стало так страшно... Так бывает: живет человек, и не болеет ничем, а потом в один день раз — и все. — Женщина принужденно рассмеялась. — Вот я сижу, как дура, одна на кухне... А еще машину разбили. Машина чужая.

— Не беспокойтесь, Татьяна Игоревна. — Олег вспомнил вдруг ее имя. — Все вопросы я решу. У вас есть телефон отделения?

— Лучше я телефон сестры двоюродной скажу.

— Давайте.

Олег позвонил в больницу, договорился об отдельной палате для Иваныча с телефоном, телевизором и прочими удобствами. Сумел даже поговорить с водителем.

— Что, Иваныч,

завис?

— Да терпимо, Федорович. Меня уже упаковали. Лежу на подвесах. Отдыхаю.

Считай — поскользнулся. Ты уж извини, телефончик тот раздолбало, а с больничного я звонить не стал.

— Правильно. Слушай, Иваныч, а нет впечатления, что скользанку эту специально для тебя раскатали?

— Вряд ли. Водила, что из джипа вывалился, обкуренный был, как моська.

— Он не справился с управлением?

— Куда там! Шел на таран, что тот Талалихин над Москвой. Может, за «мессершмит» меня принял?

— Все может быть.

— Так что — выбыл я.

— Лечись. Докторам я подкину. И за машину хозяевам — тоже.

— Спасибо, Федорович. Извини, что так получилось. Ты с делами разобрался?.

— Разбираюсь.

— Удачи.

Олег задумался. Случайности... В жизни они бывают куда чаще, чем полагают скептики. Но бизнес — особая сфера. А когда речь заходит об игре с суммами, где нулей больше восьми... Здесь случайности почти исключены. Потому что начинаются интересы.

Глава 32

Олег вынул из портмоне визитку, полученную от попутчицы Жени, снова снял трубку, набрал номер:

— Леонида Витальевна?

— Она самая.

— Это Олег Гринев. Мы встречались...

— Я вас помню, мой дорогой. В мои годы трудно забыть столь блистательного молодого человека.

— Я подозреваю, Леонида Витальевна, что в ваши годы и начинается настоящая жизнь.

— О да. Как видите, уже восемь вечера, а я все еще сижу в редакции.

Впрочем, дома меня ждет хорошо изданный роман.

— Из новых?

— Ну что вы, Олег. Новые романы столь стремительны, что я за ними не поспеваю. Не успеешь познакомиться с героем, а он уже палит из всех видов оружия и занимается примитивным сексом с примитивными партнершами. Мне милы Бальзак и Мопассан. Им было о чем писать.

— Сейчас разве не о чем?

— О, я имею в виду любовь. Все эти женские раскаяния, все эти мужские уловки и неуверенность. В те времена женщина, изменившая мужу, всерьез считала себя падшей, а потому и соблазнители были роковыми. Наверное, как во времена моей молодости. Разве теперь можно себе представить что-то подобное?

— Представить можно все, что угодно.

— Я сразу заметила, молодой человек, что вы обладаете буйным воображением.

Разве это не мешает вам заниматься деньгами?

— Я не занимаюсь деньгами.

— Разве?

— Я занимаюсь финансами.

— Как жаль, я никогда не могла понять разницу.

— Вы просто никогда не стремились к этому.

— Может быть. Жизнь так коротка, что тратить время на какие-то подсчеты... Бр-р-р.

— Леонида Витальевна...

— О, я понимаю, что вы позвонили не ради светской болтовни. Вы заинтересовались искусством, Олег? Хотите что-то приобрести?

— Может быть. Вы, случайно, не знаете такую художницу... — Олег посмотрел на визитку. — Евгению Александровну Ланскую?