Охота на мух. Вновь распятый
Шрифт:
— Извините, экселенц, срочное дело, я звоню по просьбе вашей родственницы Нигяр.
— Кто вы такой? — удивился незнакомому голосу Атабек, майор звонил прямо по секретному телефону, связывавшему начальника инквизиции с капо ди капо.
— Помощник начальника инквизиции, майор Арам.
— А какое право ты, майор, имеешь звонить по секретному телефону?
— Исключительные события, экселенц!
— Плевать я хотел на твои исключительные события. Наглец, без разрешения использовать секретную связь. Нигяр просила? Жена государственного преступника? Знать ее не желаю. А тебе я накручу хвост. Все, что
И Атабек бросил трубку, твердо решив наказать Мир-Джаваду на будущее: ни один посторонний не имеет права даже прикасаться к секретному телефону.
Поистине, если боги хотят наказать человека, они в первую очередь лишают его разума.
Майор Арам был неглупым человеком, и он сразу, как только положил трубку, понял, что погиб: вернется завтра-послезавтра Мир-Джавад, Атабек станет его ругать, что плохо берегут тайну секретного телефона, что всякие майоры звонят, передают глупые просьбы жен государственных преступников, Мир-Джавад отправит ненормального майора в подвал, где он через час от пыток превратится в седого старика, во всем признается и ночью будет расстрелян.
Арам плюнул на секретный телефон, подошел к сейфу, набрал комбинацию цифр, которую он запомнил, что значит тренированная память, когда помогал срочно открывать Юсуфу сейф, потребовались секретные данные, а они лежали в сейфе, а начальник инквизиции был совершенно пьян, как говорится: «не вязал лыка». Майор достал всю валюту и документы, в том числе небольшой список тайных агентов в соседней стране, положил все в небольшой кожаный саквояж, взятый здесь же, в сейфе, пробормотал сквозь зубы: «режьте друг друга, я в ваши игры не играю», спустился в гараж, взял самый мощный «линкольн» и помчался, не заезжая домой, к границе. Через несколько часов майор, воспользовавшись известным ему «окном» на границе, покинул пределы эмирата, а еще через сутки уже плыл на океанском лайнере, направляясь в далекую страну свободы и демократии. Крупная сумма в валюте и драгоценности, которые он неожиданно для себя нашел во втором дне чемодана-саквояжа, гарантировали ему безбедную жизнь, а документы и списки агентов давали слабую надежду на спасение, когда его все же найдут…
Только Атабек бросил трубку телефона и отошел к двери, как раздался опять звонок. Думая, что опять звонит нахальный майор, Атабек вернулся с твердым намерением задать ему головомойку. Но у стола Атабек замер навытяжку. Звонил правительственный белый телефон. Атабек почтительно снял трубку.
— На посту! — торжественно доложил он столице.
— Здравствуй, гном, чем дышишь? — услышал Атабек знакомый акцент.
Звонил Сосун.
— Ваше величество, счастлив и рад вас слышать! — почтительно залепетал Атабек, мгновенно вспотев так, что пот заструился по спине.
О мечте Сосуна воссоздать царство и короноваться знали только самые близкие и преданные помощники.
— Слушай, гном, начинаем кампанию!
— Всегда готов, ваше величество, войска распределены по квадратам, ждут только моего сигнала.
— Труби, гном!.. Да, твой вассал — стоящий человек, помнишь его отца?.. Ну, того, которого шлепнули из-за нас, а потом отрубили голову.
— Его сын — мой зять, ваше величество, как мне
— Тут на тебя кое-что поступило, так твой вассал за тебя горой, он, представляешь, доказал, что ты — святой человек. Я так понял, ты скоро летать будешь, крылья уже растут, или пока только под лопатками чешется?
— Чешется, конечно чешется, ваша правда! — умилялся Атабек.
— А чешется, в баню сходи, девочка пусть спинку потрет, — и Гаджу-сан тихо засмеялся, очень довольный своим остроумием.
— Обязательно последую вашему замечательному совету, мой вождь! — радостно засмеялся Атабек.
Гаджу-сан имел над ним почти сверхъестественную власть, и Атабек боялся его до одури и судорог.
— Может, забрать его у тебя? — прощупывал Атабека Сосун.
— Как велите, ваша милость!
— Ну, ладно, пусть пока лет десять у тебя послужит, опыта наберется, — милостиво разрешил Гаджу-сан, хотя Атабек даже в мыслях не держал перечить ему.
— Спасибо, учитель! — с душевным трепетом пропел Атабек.
Сосун положил трубку, а Атабек еще некоторое время вслушивался в короткие гудки, боясь ошибиться. Наконец, убедившись, что разговор окончен, бережно положил трубку на рычаг, как хрупкую драгоценность, и обессиленно рухнул в кресло, вытирая с лица пот.
— Какой я умный, какой предусмотрительный, — думал он о себе, — как я хорошо разбираюсь в людях: вовремя выдвинул Мир-Джавада, вовремя женил его на дочери… Теперь можно и дальше двигать, а старого бандита, начальника инквизиции Юсуфа убрать… Но этот вопрос только на согласование с Гаджу-саном.
Атабек прошелся по кабинету в лезгинке, аккомпанируя себе голосом: «ах, какой я молодец, как соленый огурец»…
Его дочь, войдя в кабинет, она одна могла войти без доклада, застыла удивленно у двери, настолько неожиданная картина предстала перед ней. Никогда за всю свою жизнь она не видела отца в таком состоянии возбуждения.
— Тебя, случайно, не назначили преемником Гаджу-сана? — спросила она насмешливо, сияя красотой, беременность, как ни странно, совершенно ее не портила.
— Лейла! Думай, что говоришь, — испугался Атабек, устало рухнув в кресло. — Не произноси имя господа всуе.
— О, прости, мой повелитель! Я и забыла: «алла иль алла, и Гаджу-сан пророк его»!
— Между прочим, ты тоже нашего роду-племени, в одной лодке с нами сидишь. Гнезда не пачкай! Что хочешь попроси, все дам. Твой муж — мне — сын!
— А я, стало быть, твоя невестка, а ты мне — свекор?
— Не остри, ты же знаешь, кто ты мне. Говори лучше, что хочешь?
Лейла подошла к отцу вплотную и, глядя неотрывно в глаза, словно гипнотизируя его, тихо, но твердо сказала:
— Хочу, чтобы ты вернул Мирзу из района.
— Ты с ума сошла! Хватит, что я скрыл все твои шашни от мужа, так ты теперь хочешь, чтобы я твоего любовника…
— Он — мой муж, — перебила отца Лейла, — я жду от него ребенка и хочу, чтобы Мирза был близко от меня, если нельзя нам быть с ним вместе.
Атабек вскочил с кресла и забегал по кабинету.
— Сумасшедшая, э! Ты представляешь, что будет, если, о, аллах, не допусти, твой муж узнает?
— А ему все равно. У него есть Гюли.
— «Гюли»! Любовница есть у каждого уважающего себя мужчины, но это не значит, что жена должна позволять себе то же.