Охота на охотника
Шрифт:
Он проковылял к столу и провел пальцами по спутавшимся волосам.
– Бедное дитя... вы хотите, чтобы я призвал ее несчастную душу?
– Было бы неплохо.
Святозар замолчал, прислушиваясь к чему-то, и лишь губы его шевелились.
– Боюсь, не получится. На ней стояла печать и принята она была добровольно.
– Что за...
Он, казавшийся немощным, с поразительной легкостью перевернул тело и ткнул пальцем в темное пятно над лопаткой, которое Димитрий принял за родинку.
– Вот. Если присмотреться, вы увидите руны... древний язык, ныне почти
– Они с одной стороны дают небывалое могущество, с другой изрядно ограничивают. Эту печать можно поставить лишь с полного согласия человека... согласия истинно добровольного, а не вырванного ложью или муками.
– И что она...
Димитрий взял со стола лупу на ручке. Родинка распалась на несколько, темные знаки, будто букашки, норовившие слипнуться в один комок. И главное, чем больше их разглядываешь, тем меньше понятно, что за они. Ишь, шевелятся, переползают, меняя вид свой. И выглядит сие столь уродливо, что Димитрия мутит.
– Клятва абсолютной верности. Она не позволяет предать того, чьею рукой поставлена печать. А заодно уж обеспечивает спокойное посмертие. Душа уходит... правда, есть мнение, что она сгорает после смерти, ибо только так можно обеспечить полную сохранность тайн.
Святозар опустил тело и потер руки.
– Я не могу призвать ее душу к ответу, но тело находится в отличном состоянии и можно попытаться считать его память. Не всю, но наиболее значимые моменты... если вам нужно.
Димитрий вздохнул.
Нужно.
– Только я должен предупредить. В этом ритуале я могу быть проводником, а вот смотреть придется вам. И это будет... не совсем приятно.
Димитрий вздохнул снова и рукой махнул, мол, давайте, чего уж тут.
– Понадобится время. Наша магия основана на ритуалах, а сами понимаете, в отличие от чистых энергий, они требуют тщательной подготовки.
– И крови.
– И крови. И порой боли. Хуже, когда радости... помнится, Радонецкие редко пользовались родовыми способностями, поскольку, всякий раз, обращаясь к силе рода, они утрачивали толику эмоций. К старости становились на редкость неприятными людьми.
На стол лег давешний нож.
– Свечи найдутся?
– Найдут, - пообещал Димитрий.
– Радовецкие...
– Вымерли еще задолго до смуты. Кажется, младший их отрекся от рода, сказав, что не собирается становиться чудовищем. Честно говоря, не знаю, получилось у него или нет.
Он взял кружку и, полоснув руку, позволил крови течь.
А ведь красная.
Обыкновенная с виду. Густая, тягучая, и ничего-то в ней не ощущается ни древнего, ни загадочного. Кровь как кровь.
– Понадобится изрядно... а вы велите, чтобы свечи принесли и непременно восковые.
Димитрий отдал распоряжения.
Будут восковые.
И какие нужно, такие и будут. Главное, понять, коим боком эта девица к Стрежницкому, и чем это Богдашка так заговорщикам насолил, что все извести пытаются.
– А касаемо царевен... да, папенька не особо скрывал своих намерений. Полагаю, в том и состояла его ошибка. Многим
– В отличие от царского семейства...
Святозар перехватил запястье тряпицей.
– Мне... неприятно осознавать, тем паче, полагаю, мое нынешнее признание не останется лишь в этих стенах...
Димитрий чуть наклонил голову.
– Я слышал, что Его императорское Величество проявили редкостное упрямство, преследуя всех, кто был так или иначе виновен в гибели его братьев... и прочих членов семьи. И потому мне не стоит рассчитывать на милосердие. Но с другой стороны, на моих руках и без того крови хватит не на одну смертную казнь...
Он отодвинул циновку, топнул, будто проверяя крепость пола, и, опустившись на четвереньки, вычертил первый символ.
– Мне случилось побывать там. Меня отправил отец с предложением, не сомневаясь, что оно будет принято. Как же... бывший император должен был осознавать, в сколь неоднозначном положении оказался. И отец предлагал выход, который устроит, как ему казалось, всех. Он женится на старшей дочери. Нам с братом тоже достается по невесте. Новая династия не имеет права рисковать, так он выразился. Взамен он обещал Его императорскому Высочеству спокойную и тихую жизнь, достойную того положения... безопасность. Возможность уехать, если он сочтет нужным. Или остаться, но под защитой нового императора.
Кровавые знаки ложились на пол ровно. И лишь Святозар время от времени останавливался, чтобы размяться. Смуглые пальцы его отчетливо подрагивали, и он сжимал и разжимал их, восстанавливая кровообращение.
– И что вам ответили?
– Разговор прошел... не самым лиучшим образом. Его императорское Влеличество пришли в ярость и... пожалуй, я вмпервые ощутил, что такое их родовая суила. Это как... не знаю... на той проклятой пустоши, где я на беду свою выжил. Небывалая мощь, готовая стереть меня с лица земли... и да, я испугался. Я был живым человеком, более того, человеком, полагающим, будто будущее принадлежит ему. Я видел его столь явно, что позабыл, что все в руках Господа... я отступил, сказав, что даю на размышление неделю. Мне казалось, что этого времени хватит, чтобы Николай остыл, да и супруга его, как мне показалось, отнеслась к нашему предложению весьма благожелательно. Во всяком случае мой доверенный человек сообщил, что после моего ухода она долго оставалась подле мужа...
...доверенный, стало быть.
Кто?
Хотя... чего гадать. Высочайшее семейство не оставили бы без надзору, и другое дело, что надзор этот был не только со стороны Бужева.
– И когда их расстреляли?
– На четвертый день. Полагаю, пришла телеграмма... мы остановились в Ебурге. Мутный городишко. Глава его кланялся, заверял в преданности, а в глазах его читалось желание отравить и меня, и всю свиту. Мы несколько... загуляли, это верно. Тогда смерть ходила рядом, а это заставляло острее ощущать саму жизнь. Вот мы и...