Охота на олигарха
Шрифт:
– Так что конкретно в Африке?
– Этот вопрос можно считать согласием?
– А пошло оно все к черту, – сказал Мазур, глядя ему в глаза. – В конце концов, имею я право использовать свой шанс? Ладно, я согласен. С одним-единственным условием. Во всей этой истории не должно быть иностранных разведок, выдачи каких бы то ни было российских секретов и так далее... ну, вы, безусловно, понимаете, о чем я. Если в ходе нашего дальнейшего сотрудничества выяснится, что то или иное все-таки присутствует, предупреждаю сразу: я автоматически считаю себя свободным от всех обязательств и, мало того, разозлюсь. По-настоящему разозлюсь.
– Я вам гарантирую – никаких
– Вы сказали, и я слышал...
– Я сказал, и вы слышали... Будете задавать вопросы?
– Все же – какая-то конкретная страна? – спросил Мазур.
– Ньянгатала. Вы ведь там работали. Правда, тогда ее еще не переименовали, но какая разница...
– Было дело, – сказал Мазур. – Работал.
Кто бы подумал, что все пережитое уместится в это одно-единственное безобидное словечко... Он не любил вспоминать прошлого, наоборот, старался забывать начисто все или почти все – но тут уж поневоле ноздри залепил тухлый чад пороховой гари, смешанный с дымом пожарищ, и в болоте вновь с глухим чавканьем рвались мины, вздымая фонтаны грязной жижи, и ревущая толпа перла на него по широченной улице, и по сухой равнине, пыля, неудержимо катилась колонна юаровской бронетехники, и белоснежная плотина вот-вот должна была обрушиться, давая путь рукотворному потопу...
– Вообще-то, это было двадцать лет назад, – сказал Мазур, чувствуя, как лицо стягивается в жесткую маску.
– Это не имеет большого значения. Вы следите за тамошней ситуацией?
– С чего бы вдруг? – горько усмехнулся Мазур. – В нашей профессии ностальгия категорически противопоказана. Наоборот, ценится умение забывать. Краем уха что-то слышал... Что там сейчас, собственно?
– Президент – фельдмаршал и Отец Нации. Пережил шесть покушений и три попытки переворота, пока держится, ухитряясь кое-как сохранять равновесие меж кланами. В джунглях – парочка финансируемых из-за границы национальных фронтов, а также «дикие» партизаны, тамошние махновцы. Межэтнические конфликты, два очага сепаратизма – серьезных, я имею в виду, мелкие прожектеры не в счет...
– Тьфу ты, – сказал Мазур, не удержавшись от улыбки, – по сути, ничего нового. Двадцать лет назад там творилось примерно то же самое, только очаг серьезного сепаратизма был один, а национальных фронтов по джунглям бегало целых четыре... – Он посерьезнел. – А еще там – алмазные копи, нефть и рудники, которые за двадцать лет никуда не делись и не особенно обеднели...
– Вот это и есть с у т ь, – сказал Михаил Петрович. – Не будь там алмазов, нефти и рудников, национальные фронты состояли бы из кучки вооруженных музейными мушкетами придурков, а сепаратисты были бы представлены парочкой полуграмотных сельских учителей и полудюжиной алкоголиков-колдунов... Но там до сих пор е с т ь вся эта благодать, а значит, ничего принципиально не изменилось, разве что кто-то из очередных президентов переименовал и страну, и столицу – в Африке это обожают не меньше, чем в СССР, сами прекрасно знаете...
– Так сбрасывать президента будем или защищать? – спросил Мазур деловито.
– Скажете тоже – сбрасывать! – широко улыбнулся Михаил Петрович. – Это – н а ш президент. То есть... Вы же знаете, как бывает с этой публикой. Он – не наш, не ихний, он свой собственный хитрожопый подонок. Просто ему пока что невыгодно нас предавать, обманывать, обсчитывать и обжуливать... и еще какое-то, достаточно долгое время будет невыгодно. Мы приложили все усилия, чтобы не упустить момента, когда он не то что решит
– Ага, – сказал Мазур. – Все же в некотором смысле он в а ш, не так ли? И наверняка есть силы, которым такое положение дел весьма не нравится. Потому что их не пускают за тот стол, за которым вы угощаетесь вкусностями. И у них есть своя кандидатура...
– Вы удивительно быстро схватываете ситуацию.
– Потому что для меня в ней нет ни чего нового, – сказал Мазур. – Двадцать лет назад было то же самое, в принципе. Только во главе угла стоял не бизнес, а большая политика. Впрочем, и бизнес тоже – только в тех играх не было наших концернов по причине их совершеннейшего отсутствия в Стране Советов... Ничего нового, как и убеждал две тысячи лет назад пессимист Экклезиаст...
– Ничего нового, – кивнул Михаил Петрович. – А это означает, что вам будет легко освоиться. Адаптируетесь быстренько. У нас есть кое-какая информация, вы потом с ней ознакомитесь... Наши конкуренты на фельдмаршала Кавулу нацелились в с е р ь е з. И они... как и мы, впрочем, не стеснены ни в деньгах, ни в людях. Нам понадобился специалист вашего масштаба. У нас вроде бы достаточно хороших специалистов решительно из всех областей, но стало ясно, что человек вроде вас решительно необходим. На кону будут стоять такие деньги, что нисколечко не жаль потратить пару миллионов в качестве вашего гонорара. Так что вам придется собираться в дорогу.
– Согласие-то я дал, – сказал Мазур, – но не забывайте, что я, собственно говоря, состою на службе, сижу в достаточно серьезном кресле и не могу вот так, с бухты-барахты, сорваться в Африку спасать президента...
Михаил Петрович улыбнулся с оттенком снисходительности:
– Ну, э т о мы уже решили. Мне что-то подсказывало, что мы с вами договоримся, и я позволил себе заранее потянуть за некоторые ниточки. Вы, должно быть, не знаете, но еще позавчера вы обратились к начальству с просьбой о предоставлении... Я человек сугубо штатский и не знаю, как это именуется у военных, не интересовался деталями, я попросту дал поручение, и его старательно выполнили. Одним словом, вы просили месяц отпуска на санаторно-курортное лечение. Старые раны, увы. Обострились болячки, вы не юноша все же. Не угодно ли ознакомиться?
Он достал из папочки лист бумаги и протянул его Мазуру, наблюдая с той же снисходительной усмешкой во взгляде. Мазур, самую чуточку оторопев от таких сюрпризов, прочитал написанный его собственным почерком рапорт. И разрешительную резолюцию. И фамилию того, кто дал согласие.
– Что до вашего почерка, мы себе позволили его, интеллигентно выражаясь, имитировать, – сказал Михаил Петрович, забирая у него бумагу. – Как и вашу подпись. Я же говорю, в нашем распоряжении специалисты во многих областях человеческой деятельности... Но резолюция – настоящая. И наложил ее именно тот человек, чья фамилия значится в верхнем правом углу...
– Возможности у вас... – покачал головой Мазур.
– Можем кое-что, если очень приспичит, – скромно сказал Михаил Петрович.
– А можно поинтересоваться – этот человек в курсе, или...
– Кирилл Степанович, – сказал собеседник с прорезавшимся в голосе металлом, – т а к и х вопросов – касаемо роли и положения того или иного человека – постарайтесь впредь не задавать. Я вам нисколечко не выговариваю, просто предупреждаю на будущее. Кое в чем наша система ничем не отличается от в а ш е й – каждый знает ровно столько, сколько ему положено.