Охота на поросёнка
Шрифт:
Ольга, лежавшая кверху жопой, согнула ноги и стала ими качать. Кирилл и Серёжка на них уставились.
– Напиши мне где-нибудь всё, что знаешь об этом чехе, – произнёс первый, больше следя за правой ногой, с которой штанина съехала на один сантиметр ниже. Серёжка, отдав приоритет левой, которая находилась ближе, ответил:
– Я знаю лишь его имя, номер машины, домашний адрес и телефон.
– Больше ничего и не надо.
Ольга решила угомониться, чтобы Серёжка чего-нибудь не напутал. Тот взял со столика карандаш и тетрадный лист, на одной стороне
– Давай сюда баксы.
С помощью Ольги, которая эротично встала на четвереньки и таким образом принесла аж двойную пользу, Серёжка смог вынуть две купюры из сумки под одеялом так, что его дружок не заметил прочего содержимого. На дискету, которую показали издали, Кирилл даже и не взглянул. Зато две купюры он очень долго тряс, мял, рассматривал на свет люстры, после чего убрал в портмоне и достал оттуда десять купюр по пятьсот рублей. Серёжка их быстро пересчитал и бросил на столик.
– Как быть со шпалером? – спросил он, и Ольга опять поймала себя на странности. Почему она до сих пор не выяснила, куда этот ненормальный дел пистолеты? Мало ли что! Может, у него хватило ума и их под подушку спрятать?
– Оставь себе, – предложил Кирилл, поднимаясь, – зачем мне палёный ствол? Просто так, конечно, его не вычислят, но если я им воспользуюсь, проведут экспертизу пули и чеха этого на меня повесят. Сейчас подам заявление, что волын у меня украли. Лучше бы его кинуть в Москву-реку от греха подальше, да чувствую – пригодится! Ты меня заинтриговал. Завтра позвоню. Всё, пока! Не скучной вам ночи.
Проводив друга до входной двери, Серёжка задал ещё вопрос:
– У тебя, случайно, презиков с собой нет?
– Не случайно есть. Сколько тебе дать?
– Чем больше, тем лучше.
– Ну, тогда – два.
– Скотина! Дай мне хоть пять!
– Да их всего шесть! На три.
Закрыв за Кириллом дверь и вернувшись к Ольге, Серёжка застал её за уродливым пожиранием истекающего майонезом Биг-Мака и ещё менее эстетичным сосанием через трубочку кока-колы. В пакете, который принёс Кирилл, было очень много чего ещё.
– Он дал три презерватива, – сказал Серёжка.
– Отлично! А к тебе Ирка, что ли, опять придёт?
Глава пятая
Приехав в ГУВД, Мельников столкнулся с приятелем из шестого отдела.
– Где тебя чёрт носит? – полюбопытствовал тот, – Руденко тут рвёт и мечет!
– Неудивительно! За такие пряники я бы раком полз до Китая, – ты знаешь, кто был этот чечен?
– Ну, чечен. Оттуда.
– Не просто оттуда, а от Удугова! Он большими деньгами ворочал здесь. А в августе девяносто шестого лично расстреливал офицеров в Грозном.
– Вот оно что! Тогда всё понятно. А я-то думал…
– Чего ты думал? О чём ты думал?
– Дай сигарету!
Мельников вынул из пиджака «Парламент». Закурил сам, угостил товарища. Тот спросил:
– Знаешь, кто сейчас у Руденко?
– Не знаю.
– Чекист.
– Настоящий?
– По крайней мере, ксива у него настоящая. Я не побрезговал её в руки взять, когда он у меня спрашивал, где Руденко.
– Угу. Понятно.
– А угадай с трёх раз, кого они ждут?
– Да мне наплевать, кого они ждут, даже если они там ждут именно меня! А начнут мне руки вязать – так я пойду к Прохорову и пошлю его прямым текстом на все три буквы! Тогда на эти самые буквы пойдут они.
Разозлённый Мельников все полкилометра по коридорам не шёл – летел. Встречные шарахались, так как знали: лучше попасть под КАМАЗ, нежели под Мельникова, который спешит выяснить отношения с руководством – собьёт, растопчет, а главное – не поверит, если потом ему об этом расскажут. Мало кто сомневался в том, что Мельников – псих, поскольку ничем иным нельзя было объяснить его сокрушительность: ведь при росте метр восемьдесят четыре он весил вместе с пистолетом килограмм восемьдесят, не больше. Его причёска, благодаря привычке ерошить волосы, не всегда соответствовала параметрам внешнего облика, которые он для себя избрал, когда понял, что деньги сами плывут в карманы дорогих смокингов.
Молодой лейтенант, бежавший навстречу Мельникову почти с той же скоростью, что и он, успел на бегу всучить ему какую-то карточку девять на двенадцать. Мельников запихнул её в карман пиджака, не глядя. Он знал, что это такое. Через десять секунд он уже влетал в кабинет своего непосредственного начальника, подполковника Руденко, который возглавлял убойный отдел Московского уголовного розыска. Подполковник, сидевший перед компьютером, встретил Мельникова небрежным взглядом поверх очков. За его спиной стоял невысокий, крепкий, короткостриженый мужичок в вельветовой куртке. Он не особенно превзошёл Руденко любезностью – лишь кивнул чуть заметно, после чего они оба опять воззрились на монитор.
– Всё, ничего больше на него нет, – произнёс Руденко, нажав десятка два клавиш, – курьер тогда отказался от показаний. Потом погиб в изоляторе. Да, на этом ниточка обрывается.
– Полагаю, вы о Шабанове? – догадался Мельников, садясь в кресло, – не трогайте его, он хороший! А главное – бестолковый. Именно он теперь перед выходом падишаха заводит для него джип – вдруг мина заложена? Других жалко.
– Я тебе не завидую, если ты позволил себе хотя бы малейшее хамство в адрес диаспоры, – проронил подполковник, не отрывая глаз от компьютера.
– Да я разве что не сосал у них! – оскорбился Мельников, – Алиханов с Шабановым и ещё тремя молодцами торчал в квартире буквально с того момента, как из неё труп вынесли! Под ногами путался, лез во всё. Орал, что и его тоже могут убить, кому-то звонил с лифтовой площадки. И я всё это терпел!
– Знаю я, сколько стоит твоё терпение! Что сказал Алиханов?
– Дал показания. А вы разве с ним не созванивались?
– Я? С какой стати?
– Не знаю, он всё ссылался на вас. И на кое-кого ещё. Я так понимаю, прокуратура ручонки тянет?