Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Ну, что, за свободу? — Эльза вытянула перед нами свой бокал.
Мы чокнулись. Выпили по глотку.
— Это как сказать. Маша ведь замуж собралась, — педантично поправила Эльзу Мия.
— Во-первых, пока не собралась, — ввязалась я в дискуссию, чувствуя, как терпкое вино разливается теплом по сосудам, а из них стремительно оседает в мышцах легкой слабостью, — А, во-вторых, брак с Платоном — это ведь тоже свобода от Марко. Своеобразная, не спорю. Но свобода же!
— И ведь не поспоришь, — повеселела Эльза, — Выпьем.
Перепить немцев и англичан? Бессмысленное занятие. Чем дольше живу вне России, чем больше убеждаюсь, мифы о русском пьянстве сильно преувеличены. Русским нипочем не победить в этом тех же англичан. И немцев, если уж на то пошло. Да что там, любой житель Нидерландов заткнет русского в этом
' At first I was afraid
I was petrified
Kept thinking I could never live
Without you by my side…'
Мы замерли, вслушиваясь и узнавая. Старая песня еще наших бабушек продирала до мурашек.
— И! — первой взвизгнула Эльза и подняла, расплескивая, над головой бокал с коктейлем, которое они с Мией назвали, ну да, «Мерзкий Марко».
— Да! — крикнула Мия и, тоже подняв бокал над головой, задергалась в танце.
— Ненавижу! — в такт подпевала Эльза и пристроившись задом к Мии энергично задвигала бедрами.
Я прыгала вокруг них, размахивая бокалом и щедро поливая их миксом из водки, черничного сиропа и ликера «Bluе Curacao».
В какой-то момент нам показалось, что энергии в комнате слишком много. И если ее не выпустить наружу, она просто разорвет здание, как неправильно эксплуатируемый газовый баллон. Кто-то, кажется, умеренно благоразумная доселе Мия распахнула окно и первая крикнула в чопорную английскую ночь:
— Марко Сеймур поганый бабник!
— Марко, презираю тебя! — проорала Эльза.
— Не приближайся к нам! — вопила Мия.
— Чтобы отвалился твой маленький вонючий член!
— Потеряй его в штанах, Марко Сеймур!
Их крики впечатывал в канву вселенной бодрый ритм «Iwill Survive». Мы танцевали, пили, девчонки кричали в окно. И вдруг четыре руки толкнули меня в холодный воздух. Так сильно, что я по пояс вывалилась в промозглую тьму. Не высоко, третий этаж, не страшно. Тем более после выпитого.
— Ори, это важно! Это обряд очищения! — крикнула за спиной Мия.
— Да! — взвизгнула Эльза, и выпив, повторила на той же высокой ноте, — Да!
Я хотела назад, в комнату. Не любитель я кричать по ночам. Даже пьяной.
— Ну же! — нетерпеливо подпихнула меня в спину Мия, — Давай, не бойся!
— Крикни ему в рожу! — орала за спиной Эльза.
«I will survive…» — угасала песня.
Я зажмурилась. Не отстанут же. Набрав в грудь побольше воздуха, я послушно заорала:
— Марко Сеймур!
И распахнув глаза, замерла подавившись собственным воплем. Сердце вдруг ухнуло вниз, потом подпрыгнуло к горлу, потом сильно ударилось о ребра. Бух, бух, бух. Мгновенно вспотев, я с силой оттолкнулась ладонями от внешнего подоконника. Но лишь навалилась на Мию, которая, ничего не понимая, продолжала меня удерживать снаружи.
— Скажи! — уговаривая, прошептала она мне в ухо, — Сейчас это важно для тебя! Ты должна это сказать! Себе, Маша! Скажи это себе!
Он стоял там внизу. И смотрел на меня, прожигая взглядом. Странный, не похожий на себя, в расстегнутой на несколько пуговиц рубашке, с болтающимся петлей повешенного галстуком. Одна рука в кармане, а на губах все
— Марко Сеймур… — голос сорвался на хрип.
— С ума сошла?! — возмутилась в затихшей комнате Эльза, — Ты нас предаешь, подруга!
— Соберись! — Мия всунула мне в руку полный бокал.
Да, я должна отвоевать у него свое право на жизнь. На жизнь без его прожигающего взгляда. Без его твердых пальцев и без его мягких, ласкающих губ.
Я выпила залпом что-то горькое и чрезмерно этиловое. Выдохнула, глянула прямо ему в глаза и заорала:
— Марко Сеймур, ты говнюк!
Повисла тишина. Внизу, под фонарем, Марко пошатнулся, словно мои слова пробили ему грудь. Потом поднял руку с бутылкой. Отсалютовал мне. Опять криво ухмыльнулся. Вышло у него как-то грустно. Он выпил из горлышка, выдохнул и снова уставился на меня. А я замерла, стремительно трезвея. Зря я напилась. Алкоголь это всего лишь иллюзия свободы. Но по-настоящему я все еще принадлежу ему. Этому мужчине под фонарем. Я не верила в собственные слова, которые проорала ему в лицо. Нет, они не от сердца. От головы, которая желает избавления. Но в этом споре сердце сильнее. И упрямее. Я прямо сейчас готова броситься к этому говнюку Марко, обнять, вжаться в его тело с силой, чтобы согреться. Я только сейчас поняла, как замерзла. Да меня же всю трясло! И вовсе не от мокрой осенней ночи. От одиночества. Теперь я точно знала, без него мне всегда будет холодно.
За спиной комната вздрогнула вступлением новой бодрой песенки. И я вздрогнула.
— Маша, закрой окно. Холодно!
Оказывается, Мия меня покинула. Теперь танцевала с Эльзой, на ходу разливая «Blue Curacao» по бокалам.
Я должна с ним поговорить. Прямо сейчас! Я повернулась к окну. Но в желтом круге под фонарем уже никого не было.
Глава 7
Марко
Руки ее казались бесконечно-длинными. Я скользил ладонями от тонких пальцев по изящным запястьям, слегка сжимая предплечья, задерживаясь на острых локтях, выше, выше, выше… Дыхание перехватило, в груди бухало так сильно, что отдавало в гортани. В висках шумело. Я почти ничего не видел, я тонул в изумрудной зелени ее глаз. Мы ведь уже целовались. Так страстно, так откровенно, так обнаженно. Почему же сейчас я волнуюсь, как будто это наш первый поцелуй? Или действительно первый? Не безумный, опьяненный десятком коктейлей и орущей со всех сторон музыкой. Теми поцелуями я затащил ее в свой мир. В мою реальность. Где все просто, где тела сливаются, пока мозги в отключке. Но этот поцелуй будет ее. Другим, вот в чем фишка. Первым нашим настоящим, глаза в глаза, рот в рот, душа в душу. Воздуха не хватало, кончики пальцев покалывало. Все мое тело натянулось струной и стало телом дерганного неврастеника. Наверное, она чувствовала то же. Она смотрела на меня, не отрываясь, а тело ее мелко вздрагивало от каждого касания. Кистями, предплечьями, ключицами, шеей. Ладони мои обхватили ее скулы, потянули губы к губам. Теперь между нами лишь наше дыхание. Робкое, осторожное, прерывистое. Я медлил, не зная, как передать ей все, что чувствую в этом первом и таком важном поцелуе. Чтобы стало понятно без слов, что она для меня значит. Стыдно, но я никогда не задумывался, как это объяснять поцелуями. Мой стандартный поцелуй — это по-деловому быстрое обозначение намерений. Доведенный до автомата натиск, когда сминаешь губы девчонки властно и жестко, сразу показывая, кто тут хозяин. Так было в Черной королеве, когда мы с Машей накинулись друг на друга. И продолжилось в номере отеля. Но сейчас, сейчас она ждала, а я готовился сделать самый важный шаг ей навстречу. Как же это трудно. И как же страшно. А вдруг она не поймет? Или поймет не так?
Ее приоткрытые, готовые принять меня губы настолько близко, что я почти чувствую их вкус. Я хочу их так сильно, что у меня сводит под языком как от капли лимонного сока. Спазм сдавливает горло. В глазах темнеет. Я задыхаюсь. Пытаюсь вдохнуть, но не выходит. Я словно парю в безвоздушном пространстве.
— Марко! Марко! — шепчут ее губы, а тонкие пальцы, обхватили мои плечи, — Марко, дорогой, что с тобой!
Голос ее стал резче, громче:
— Марко! Чертов идиот! Да, очнись ты!
Я распахнул глаза скорее от неожиданности. Маша не могла проорать такое мне в лицо. Ну, да, все правильно. Это и не Маша. Это… как же ее…