Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Ты расстроилась?
Я вздрогнула. Берти выдернул меня из ада мучительных размышлений о том, как я низко пала. И как ниже я еще готова упасть ради Марко Сеймура. Я вздохнула:
— Несколько дней назад какие-то придурки оставили меня умирать в лесу на муравейнике. И их до сих пор не нашли. Ты думаешь, у меня нет повода быть расстроенной?
— Да, и мне тяжело сознавать, что на тебя напали в моем доме, — он вздохнул.
А мне стало стыдно. Я грущу вовсе не из-за покушения. И заставила милого парня испытывать вину. Хотя он-то тут
— Берти… — я замерла, глядя перед собой. Нам надо открыто поговорить. Хватит уже недомолвок! С меня Платона довольно, — Тот поцелуй…
— Тебе не понравилось. Я уже понял, — он ухмыльнулся, не сводя глаз с летящей на нас магистрали, — Чего не могу сказать о себе. Я держу наш первый поцелуй в сердце, Маша. И не боясь показаться излишне романтичным, скажу, что воспоминания о нем каждый раз заряжают меня энергией. Я готов горы свернуть, честное слово. И вот что я думаю, как мужчина, я тебе не нравлюсь.
Я не стала на все это отвечать. Мне кажется, что последнее время от меня вообще никто не ждет ответов. Мама, Марко, Леха, Берти, Платон, — все они вещают на своих волнах, не озадачиваясь услышать мое мнение. Они сами все за меня продумывают и воплощают в жизнь. Как же надоело!
— Но я не отступлю, — ожидаемо продолжил принц, — Я готов за тебя бороться.
О, да! Наслышана.
— И поэтому ты пообещал убить Платона, если он еще раз назовет меня своей невестой?
Берти усмехнулся одними губами. А вот что светилось в его глазах, я не увидела. Он ведь вел машину и не мог ко мне обернуться.
— Да, — неожиданно просто ответил он.
А у меня по спине пробежали мурашки. Берти не шутил. И не рисовался. Думаю, Платон это тоже понял. И поэтому слинял по-быстрому назад в Оксфорд. Возможно и Марко тоже испугался. Хотя, на Марко это и не похоже.
— Берти… — я хотела сказать много чего рационального. Например, о том, что нельзя идти на поводу у своих желаний. Но он меня перебил:
— Я принц, Маша. Так уж сложилось. Я не готов расстаться с тем, чего хочу больше всего на свете.
— И… — черт, у меня дыхание перехватило. Как я могла так ошибаться? Марко и Платон циничные мажоры? Нет, они дети в сравнении с моим душкой-Берти, — Чего же ты хочешь?
— Не чего, а кого. Я хочу тебя, Маша. Я хочу, чтобы мы любили друг друга.
— Берти, — я не смогла сдержать идиотский смешок, — Чувства нельзя обязать или заставить. Как они появляются, никто не знает. Но управлять ими не получится. Ни у кого еще не получилось.
— Хочешь сказать, что ты меня никогда не полюбишь? —
— Хочу сказать, что ты мне друг.
— Но это ведь куда лучше, чем «Берти, ты мне неприятен!» Не придется приковывать тебя наручниками к батарее и насильно убеждать в обратном.
— Ты же не рассматривал такой вариант?
— Буквально минуту назад!
Я расхохоталась. Странно, что я могла всерьез его испугаться. Берти — это Берти, мой добрый друг, и чертовски ироничный англичанин. Как и все они. Поэтому, по большей части, он мне и нравится.
— И какие аргументы ты заготовил?
— Скорпионы, огромные кубинские тараканы и немного психоделических веществ.
— Берти, что ты несешь!
— Страх и наркологическая зависимость — основа крепких отношений.
— Ты серьезно? — меня не оставляло ощущение, что в его шутках есть доля шутки. А все остальное…
Он глянул на меня и подавился собственным смешком. Видимо, прочел ужас на моем лице. Я его и не думала скрывать.
— Маша! — его пальцы сжали мои, — Расслабься, я пошутил.
— Хотелось бы мне верить!
— Разве ты мне не доверяешь?
— Доверяла, пока ты не заговорил о наручниках и наркоте.
— Но… это же шутка!
— Так себе шутка.
— Тебе нравится Марко?
— При чем тут он? — я замерла. Ну почему только от того, что кто-то произнес его имя, мне становится больно.
— При том, что я не слепой, Маша. К тому же я знаю Марко. Он такой с детства — он всегда нравится девушкам. А также женщинам и бабушкам.
— А ты?
— Сама скажи.
Я пожала плечами. Мне не нравился наш разговор.
— Если честно, мне все равно, Берти. Я не хочу говорить, ни о тебе, ни о Марко. Кто там из вас больше популярен у девушек и бабушек, какая мне разница? Я вот что тебя прошу, ты, пожалуйста, не убивай Платона. Даже если он еще раз или два назовет меня своей невестой. Он ведь не со зла. У него сложные отношения с излишне деспотичным отцом.
Принц шумно втянул носом воздух. Я подавила улыбку. Мужчины! Им только дай повод повоевать. Из-за любого пустяка, право слово!
— К тому же у тебя нет причин отстаивать мои права. С ним я заключила устное соглашение, что подыграю ему. А тебя я не просила меня защищать. Я предпочитаю разбираться с трудностями сама.
— Маша!
Профиль его стал как-то резче, на скуле обозначился бугор. Он стиснул челюсти. Пытался закупорить бурую внутри. И проигрывал этой буре. Она прорывалась и в шумном дыхании, и, наверняка, в яростном взоре. Хорошо, хоть он глаз от дороги не отрывал. Зато надавил на педаль газа. Меня вжало в кресло. С какой скоростью мы летим по магистрали? Это вообще законно? Хотя, я же забыла. Он принц. Он над законом!
И все же, я сказала, что хотела. Я потребовала оставить мне мою свободу. Наручники и даже кляп я потерпела бы только от одного человека. Но он уже на полпути к Нью-Йорку.