Охота на русскую Золушку

Трефц Анна

— Иб… Я ведь тебе рассказывала.

— Математик? — Леха задумался, потом изрек, — Я не видел его в Дувре. А ты можешь вспомнить, кто-то из нападавших на него походил?

Да откуда мне знать. В обоих случаях было темно! А голоса… я не слишком хорошо помню голос Иба.

— Вообще-то я тоже не видела его в поместье Берти. Но там было столько людей. Легко среди них затеряться.

— Значит нам надо выяснить, приглашал ли кто-то его на ту вечеринку.

— Забей, — я отмахнулась, — Все, кто мог мне об этом сообщить, со мной не разговаривают. И вообще, всё, что было в Дувре, пусть останется в Дувре. Мне не с кем это обсудить, кроме тебя.

—

А от меня тут толку ноль. Меня самого пригласили. И я там почти никого не знал.

— И я…

— Черт, ну надо же что-то делать!

Он встал и заходил по комнате. У Лехи интересная особенность, на ходу он генерирует идеи. Шутит, что преобразует кинетическую энергию в потенциальную. Он топал вокруг стола, погрузившись в свои мысли, а я следила за ним, не желая нарушать процесс рождения идеи. И в этот момент совсем некстати телефон коротко завибрировал сообщением. Наши аппараты лежали рядом, так вышло. И сообщение пришло вовсе не мне. Но я невольно скосила глаза и уперлась взглядом на оживший экран телефона Лехи. Там висела плашка сообщения WhatsApp с частичным текстом: «Алексей, господин Каримов не доволен вашим молчанием. По вашей с ним договоренности он выслал самолет, однако…»

Выдох мой замер в горле. А в висках бешено застучала кровь. Леха договорился с Каримовым? Так это он рассказал отцу Платона, что я попала в больницу?! Но как?! А главное, зачем?

Глава 22

Маша

— Маш, я сглупил, — красный как рак Леха стянул с носа мгновенно запотевшие очки, и принялся их усердно протирать свитером.

— Сглупил?!

Удивление сменилось шоком, а шок яростью. Очень нехорошие слова клокотали у меня в горле, но я тщательно их отсеивала, выбирая приемлемые. Все-таки Леха все еще мой друг. Единственный. Самый старый.

— Это не сглупил, Леха! Это называется по-другому. Манипуляция, предательство… выбирай, что ближе!

— Ой, да ладно тебе! — он шумно выдохнул. За все пять минут наших бурных выяснений он так ни разу на меня и не взглянул. Вот как сейчас снова зыркнул в сторону и опять уставился на свои очки, которые уже до дыр протер, наверное, — Каримов нашел меня так же, как и тебя. Через несколько дней после нашего прилета в Лондон его секретарша написала смс и договорилась о разговоре. Он просил о ерунде, приглядывать за его непутевым сыночком. Сказал, что нуждается в непредвзятом мнении.

— То есть ты следил за Платоном?

— Да что я мог отследить? Мы даже учимся в разных колледжах. Пару раз его секретарь попыталась стрясти с меня отчет, но я писал, что ведет Платон себя тихо, вечеринок в доме не устраивает. Во всяком случае таких, о которых бы весь Оксфорд знал. Понятно же, что я последний человек, которому бы о них сообщили.

— А про меня он спрашивал?

Повисла пауза. Леха уперся взглядом в пол.

— Ну?! Леша!

— Маш, он же олигарх, черт возьми. К тому же ничего такого он и не спрашивал. Попросил рассказать о тебе. Еще в наш первый и единственный с ним разговор. Я думал, это как-то связано с нашим проектом. Ну, мало ли, серьезный бизнесмен все-таки. Может хочет вложиться в нас. Ну, я сказал, что ты умная, целеустремленная и все такое. Честное слово, расписал тебя как в биографии для предоставления гранта.

— А мне почему не сказал о своих контактах с Каримовым?

— Ну… — он покраснел еще больше, хотя казалось, куда уж, — Я же понимаю, что это выглядит как…

— Как будто ты на меня стучишь!

— В общих

чертах, — не стал он спорить, — Но я надеялся, что, не получив от меня ничего интересного, он оставит нас в покое. Но, если бы все это продолжилось, я бы конечно, сказал тебе.

— Да неужели!

— Маш, я же не сволочь какая-то. Я твой друг вообще-то.

Вот тут бы я уже не была столь уверена.

— А зачем ты сообщил, что я в больнице?

Он вздохнул. Помолчал немного, потом проговорил:

— Я испугался. За тебя! Подумал, что тебя нужно вытаскивать из этой истории. Резко, потому что ты падаешь в какую-то грязную яму. План был простой: тебя вывозят в Москву, я тоже лечу, и там уже дома уговариваю тебя остаться в МГУ. Вернуться и забыть вот это все как страшный сон.

— Класс! Только ты меня забыл спросить!

— А я и не хотел тебя спрашивать. Я видел тебя на вечеринке в поместье этого твоего принца. И как ты пила, и как с парнями обнималась, и как сама полезла целоваться. Что дальше? Наркота и подворотня? Я же тебя спасти хочу! Я не могу видеть, как ты катишься в пропасть!

— Ты решил, что можешь использовать миллиардера в своих целях? После всего, что я тебе рассказала? Как призналась в своих чувствах к Марко, как открылась, что Каримовы давят на меня и пытаются заставить выйти замуж за Платона. Чем ты думал?

Леха шумно засопел, а потом вскинулся, уставившись на меня через вновь запотевшие стекла очков:

— Чем я думал?! Да уж точно не головой, Маша! Сердцем я думал, понятно? Неужели ты так и не догадалась, что я люблю тебя! Что я на этот долбанный Оксфорд подписался только ради тебя! Думал, будем с тобой вдвоем среди чужих людей. И это нас сблизит. Вернемся уже не только с проектом. Да черт, Машка, я надеялся, что мы вернемся в Москву парой!

Я сглотнула. А он красный как вареный рак, с испариной под носом, так и буравил меня требовательным взглядом. Словно ответа требовал. Знал же, что нет у меня для него того ответа, который ему нужен. И все равно не сводил глаз. Мне тоже стало нестерпимо душно с ним наедине в этой комнате. Опять припомнился Иб с его лихорадочно горящими глазами. Не хватало, чтобы еще и Леха кинулся тут на меня с поцелуями. Я поспешно поднялась. И порадовалась, что он так и остался сидеть на стуле.

— Я не знаю, что сказать, Леша… — по ходу я сейчас расставалась с последним парнем из всех своих знакомых, — Кроме того, что ты идиот. Ты только проблем мне подкинул. И я понятия не имею, как их буду решать.

Он не ответил. Смотрел все так же пристально. А я взяла сумку, сунула в нее телефон. Все. Теперь не знаю, кто мы друг другу. Вряд ли друзья. Почему я была уверена, что от Каримова мне еще прилетит и за самолет, от которого я отказалась, и за Платона, от которого я отказалась тоже. И как только что выяснилось, не прояви Леха свою дурацкую инициативы, может быть судьбы наши сложились бы иначе. Кто знает, но через год другой, когда воспоминания о Марке Сеймуре уже не будут с такой болью рвать сердце на части, я могла бы смириться, что хорошая дружба и общее дело куда надежнее любви. Может у нас с Лехой что-нибудь и получилось бы. Ведь до Оксфорда я тоже подумывала, что рано или поздно мы с ним сблизимся. Но теперь, увы. Я уже не смогу ему доверять. Он считает, что действовал в моих интересах. Но это не так. Он действовал в своих интересах, желая спрятать меня от мира, чтобы у него не было конкуренции. Это не любовь, и даже не дружба. Это желание обладать. Холодный расчет, ничего общего не имеющий с чувствами.