Охота на сверхчеловека
Шрифт:
– Ладно, – она опустилась на стул. – Но вы понимаете, что как только я выйду отсюда, тут же подам на вас в суд?
– Не пугайте хакера оптоволоконным кабелем. Вы помните хоть один случай, когда дело против АСИ было выиграно?
Такого за годы существования Агентства не случалось ни разу. В суд на него подавали довольно часто, но обвинения обычно рушились за отсутствием доказательств. Тому, кто в век торжествующей виртуальности умеет создавать факты, не так тяжело их уничтожить.
– Ну хорошо, – сказала Яна более спокойно. – Чего вы хотите?
– Славно.
Через пятнадцать минут, когда допрос был фактически завершен, полковник вновь оказался на грани бешенства. Выяснилось, что рыжая баба ничего не знает – ни о том, где Радлов сейчас, ни чем они с Чапеком занимались в замке, ни о назначении странного вида прибора, напоминающего чемодан.
– Боюсь, что вы мало чем помогли мне, – проговорил Ашугов. – Но ваша помощь зачтется. Когда Семен Радлов попадет к нам в руки, мы вас отпустим. Надеюсь, что после этого вы проявите благоразумие?
– Я постараюсь, – ответила Яна.
«Бешеная баба – подумал полковник. – Придется ее убить, как того профессора. И как можно быстрее, чтобы болтать не начала». Он активировал киберсекретаря, отдал приказ вызвать в кабинет конвой, а через десять минут доставить на допрос узника из седьмой камеры.
Иржи Чапека.
Уж этот-то должен знать многое.
11.3
20 мая 2035 года
Линц
На Кенигштрассе, одной из самых длинных улиц Линца, сохранилось несколько домов, помнивших Вторую мировую. В двух находились гостиницы, в одном – музей, а самый древний, расположенный примерно посредине улицы, несколько лет назад купила фирма из Швейцарии.
Над входом появилась большая и яркая вывеска, в окнах – затемненные стекла. Вот только клиентов у фирмы оказалось мало – никто не поднимался к тяжелой дубовой двери, редко притормаживали под надписью «Янкер & К» автомобили. Жители Линца первое время терялись в догадках – чем занимается странная контора и почему не разоряется?
А затем привыкли и перестали обращать на нее внимание.
Но дождливым майским днем в старом доме на Кенигштрассе собралось довольно много людей, в основном молодых мужчин. Последним через заднюю дверь проскользнул высокий, атлетически сложенный человек.
При его появлении в Западной гостиной – самом большом помещении здания, где располагался круглый стол и множество стульев – остальные встали и склонили головы.
– Хайль, – сказал высокий, обводя собравшихся пристальным взглядом, после чего вскинул правую руку.
– Зиг хайль! – нестройно прозвучало в ответ. Висевший над дверью портрет человека в коричневом мундире и со щеточкой усов, казалось, довольно улыбнулся.
– Садитесь, братья, – высокий первым опустился на деревянный
– Да, конечно, – отозвался молодой человек, на шее которого висела серебряная цепочка с украшением в виде свастики, а лоб покрывали прыщи. – Я арендовал машину, отогнал на стоянку. Но Курт, может быть, ты объяснишь, что вообще происходит? Зачем нам ехать в Прагу?
– Вам – чтобы помогать мне, – безо всякого выражения ответил тот, кого назвали Куртом. – А я попытаюсь ликвидировать опасность, нависшую над нашим священным наследием. Она связана с историком, пойманным нами в Шаунберге неделю назад.
– Надо было пришибить его, – пробурчал еще один из молодых людей, бритый наголо, – меньше хлопот…
– Ты намекаешь на то, что я тогда ошибся? – в голосе Курта прозвучал намек на гнев, и молодые люди испуганно притихли.
Многие из собравшихся в старом доме прекрасно умели драться, но бросить вызов предводителю не рискнул бы никто. Все знали, что он, несмотря на седину и морщины, в состоянии разорвать кусок рельсы, точно гнилую тряпку.
– Нет, конечно, нет, – торопливо заговорил молодой человек с цепочкой. – Но откуда ты знаешь, что именно там кто-то хочет покуситься на наше священное наследие? Почему Прага?
– Они мне поведали, – Курт выложил на стол небольшой мешочек темной ткани. Внутри него что-то мягко клацнуло, а на боку блеснула вышитая золотом двойная свастика. Развязал мешочек и вынул несколько овальных пластинок дубовой коры с выжженными на них угловатыми значками.
– Оооо… – слитный вздох пронесся по помещению. Все узнали руны Гвидо фон Листа, один из гадательных наборов, изготовленных еще в те времена, когда Шаунберг гордо высился над Дунаем, и в нем проводились ритуалы, посвященные Господам Земли.
– Кроме того, брат Рутгер имел видение, – и Курт указал на тощего и бледного юношу, одетого в черное.
– Да! – воскликнул тот тонким голосом, прозрачные глаза сверкнули. – Видел я город с крепостью над ним и исполинским собором! Зрел, как ходит по улицам его нечестивец, не разделяющий нашей веры! Понял, что в теле его спит древняя власть! Если он не умрет, все узнают, кто мы есть! И тогда гибель ждет великое дело германского народа! Евреи и прочие недочеловеки…
– Хватит, Рутгер, – проговорил Курт, и бледный замолчал. – Вы знаете, что делать в мое отсутствие. Следите за замком, не забывайте выходить на связь. А мы отправимся прямо сейчас.
И он поднялся одним стремительным гибким движением. За ним встали остальные.
– Зиг хайль! – комнату огласил клич, после сорок пятого года двадцатого века, казалось бы, проклятый навсегда.
Курт, а за ним еще четверо молодых людей покинули дом через заднюю дверь. Он сам и еще двое уселись в черный «Фиат-Ривера», стоявший в соседнем переулке. Другие двое, и среди них – юноша с цепочкой на шее, дошли до автостоянки, где заняли места в кабине небольшого грузовика «СААБ».
Еще через пятнадцать минут две машины выехали из Линца на север.