Охота на сыщиков
Шрифт:
— Продолжай, — предложил Карелла. — Я слушаю.
Она пристально следила за его губами и, когда он кончил фразу, загадочно улыбнулась. Опустила палец, указывая на белый лоскуток, нашитый на левой стороне пижамной куртки как раз над упругим холмиком, приподнимающим полосатую ткань. На лоскутке — как и положено в тюрьмах — Тедди написала тушью несколько цифр. Карелла присмотрелся.
— Я вовсе не изучаю твои женские прелести, — заявил он. — Пытаюсь понять, что это значит. Номер моего жетона! Заслуживаешь
Тедди энергично замотала головой.
— Целоваться не будем? — огорчился Карелла.
Она несколько раз сомкнула и разомкнула вытянутые пальцы правой руки.
— Хочешь поговорить? — переспросил он.
Тедди кивнула.
— О чем?
Она легко соскользнула с подлокотника и пошла через гостиную, а он не мог оторвать глаз от неотразимо женственных движений ее спины. Тедди взяла с журнального столика газету и принесла Карелле. Указала на фотографию окровавленного Майка Риардона на первой странице.
— Да, — угрюмо произнес Карелла.
Лицо ее омрачилось печалью, нарочито преувеличенной печалью, потому что Тедди была не способна произносить слова. Не могла она и слышать слов, и поэтому средством общения ей служило ее лицо. По этой же причине она преувеличенно тщательно „выговаривала" каждый слог, даже обращаясь к Карелле, который научился понимать легчайшие нюансы в выражении ее глаз, малейшие движения ее губ. Но сейчас такая манера не казалась даже преувеличением — горе Тедди было глубоким и искренним. Она никогда не встречала Майка Риардона, но Карелла часто и много рассказывал о нем, и Тедди казалось, что она хорошо и давно знает этого человека.
Она высоко подняла брови и широко развела руки, спрашивая Кареллу: „Кто?"
Он понял ее вопрос мгновенно и ответил:
— Мы еще не знаем. Работаем. Поэтому я так долго и не показывался.
Увидев в ее глазах вопрос, извиняющимся тоном сказал:
— Слишком быстро говорю?
Она отрицательно покачала головой.
— А что тогда? В чем дело?
Тедди бросилась к нему на грудь и неожиданно горько разрыдалась.
— Ну, ну, перестань, малышка, хватит, — пытался успокоить ее Карелла, но потом сообразил, что она, уткнувшись лицом ему в плечо, не может видеть его губ.
Он осторожно поднял за подбородок ее голову.
— Всю рубашку мне вымочишь, — шутливо предупредил он Тедди.
Она кивнула, пытаясь сдержать слезы.
— Что с тобой?
Тедди медленно подняла руку и нежно дотронулась до его щеки, так нежно, словно пронеслось дуновение ветерка, а потом пальцы стали гладить его губы, лаская их легкими прикосновениями.
— Ты что, за меня беспокоишься?
Тедди кивнула.
— Совершенно нечего беспокоиться! — заверил ее Карелла.
Тедди протестующе мотнула распустившейся копной волос в сторону газеты.
— Да просто псих какой-то, скорее всего, —
Она подняла лицо и посмотрела на него долгим пристальным взглядом широко распахнутых карих глаз, еще влажных от слез.
— Я буду осторожен, — пообещал Карелла. — Ты меня любишь?
Тедди кивнула и застенчиво опустила голову.
— Что это с тобой?
Она пожала плечами и улыбнулась неловкой, смущенной улыбкой.
— Соскучилась?
Она опять кивнула.
— Я тоже скучал по тебе.
Тедди вскинула голову, и сейчас в ее глазах появилось какое-то новое выражение, она словно бросала ему вызов, чтобы на этот раз он понял все без ошибки, потому что, хотя она и вправду соскучилась без него, он еще не постиг подлинного смысла того, что она хотела сказать. Карелла внимательно посмотрел ей в глаза, и, наконец, его осенила догадка, и он смог произнести только:
— О!
Тедди кокетливо подняла бровь, преувеличенно многозначительно и медленно кивнула и повторила его „0!“, беззвучно округлив губы.
— Да ты просто развратница! — шутливо ужаснулся Карелла, на что ответом ему был энергичный кивок в знак полного согласия.
— И любишь меня лишь потому, что у меня чистое, сильное, молодое тело.
И вновь никаких возражений со стороны Тедди.
— Выйдешь за меня замуж?
Несколько энергичных кивков черноволосой головки.
— Когда?
Тедди указала пальцем на него.
— Добро. Значит, дату мне назначать. Слушай, у меня отпуск в августе. Тогда и поженимся, хорошо?
Тедди застыла в неподвижности, не сводя с него широко раскрытых глаз.
— Я серьезно.
Казалось, она готова расплакаться снова. Он обнял ее, горячо приговаривая:
— Я же серьезно, Тедди. Тедди, милая, я честно, всем сердцем хочу этого. Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты стала моей женой, и я давно уже хочу этого, прямо с ума схожу. Я люблю всю тебя такой, как ты есть, и не вздумай глупить, Тедди, выбрось все эти свои мысли из головы. Мне другой не надо, Тедди, малышка, можешь ты это понять… Ты для меня больше, чем все остальные женщины, вместе взятые. Пожалуйста, выходи за меня замуж!
Тедди смотрела на него, как никогда раньше жалея, что не умеет говорить, не доверяя сейчас только выражению своих глаз, теряясь в догадках, почему кто-то такой красивый, как Стив Карелла, такой замечательный, как Стив Карелла, такой храбрый и сильный, как Стив Карелла, может пожелать жениться на такой девушке, как она, на девушке, которой не дано никогда произнести: „Я люблю тебя, милый!“ Но он вновь попросил ее руки, и сейчас в сладостном кольце его объятий, сейчас она поверила, что это для него действительно ничего не значит, что для него она „больше, чем все остальные женщины", он так и сказал.