Охота на сыщиков
Шрифт:
После тщательного изучения отпечатка они пришли к заключению, что внешняя часть каблука сильно сношена, и это позволяет без тени сомнения утверждать: человек, которому принадлежал этот каблук, ходил вразвалку или, иными словами, отличался, как общепринято называть, Путиной" походкой. Они также пришли к заключению, что данный отпечаток оставлен не оригинальным — на их жаргоне это называлось „родным" — каблуком, а резиновым каблуком, установленным во время ремонта обуви, и что третий гвоздь слева, считая от передней части каблука, был погнут в ходе этой операции неаккуратным и мало пекущимся о своей репутации сапожником. На отпечатке также четко читалось
Городские газеты весьма серьезно отнеслись к убийству полисменов. Два утренних рупора общественного мнения, демонстрируя недюжинную изобретательность в сочинении заголовков на заданную тему, преподнесли своим читателям сообщение о гибели Дэвида Фостера соответственно как „Убит второй полицейский“ и „Убийство второго полицейского".
Дневная газетенка, не уступавшая желтизной упомянутым выше бульварным листкам, испытывала тем не менее жесточайшую с их стороны конкуренцию. Отчаянно сражавшийся с утренними изданиями за поддержание своего тиража дневной рупор общественного мнения без обиняков возвестил: „Убийца бродит по улицам". А поскольку именно эта газета столь остро нуждалась в поддержании тиража и поскольку именно эта газета объявила своей целью „предавать гласности" и „выставлять напоказ" все, что привлекает интерес публики в каждый данный момент, все, что могло поднять ее тираж на волне сиюминутной моды, даже если это были удлиненно-утепленные дамские панталоны для суровых зимных условий, то в тот день ее первая страница бросалась в глаза крупным, кричаще-красным шрифтом: „ПОЛИЦЕЙСКИЕ ДЖУНГЛИ — ЧТО ТВОРИТСЯ В НАШИХ УЧАСТКАХ". Пониже и помельче было набрано белым шрифтом по красному фону: „См. статью Марри Шнайдера, стр. 4".
Любой, у кого хватало сил и терпения продраться сквозь первые три страницы, дышавшие приторным и притворным свободомыслием, мог обнаружить на четвертой странице, что упомянутый Марри Шнайдер возлагал вину за гибель Майка Риардона и Дэвида Фостера на „продажность нашего обожравшегося взятками и насквозь прогнившего гестапо".
В продажном 87-м полицейском участке два обожравшихся взятками детектива, по имени Стив Карелла и Хэнк Буш, стояли у насквозь прогнившего письменного стола и просматривали копии приговоров, отобранных в досье их столь же коррумпированными коллегами.
— Слушай, давай прикинем такую вот версию, — предложил Буш.
— Излагай, — согласился Карелла.
— Майк и Дэйв берут какого-то урку, так?
— Так.
— Судья отвешивает ему на всю катушку, и на ближайшие пять-десять лет государство берет его на свое содержание. Так?
— Допустим.
— Потом он выходит на волю. Времени у него было навалом. Вполне достаточно, чтобы первая злость перешла в настоящую ненависть. Голова у него занята только одним — рассчитаться с Майком и Дэйвом. И он отправляется на охоту. Первым ему попадается Майк, потом он сразу, пока не остыл, начинает искать Дэйва. И рассчитывается с Дэйвом тоже.
— Звучит убедительно, — констатировал Карелла.
— Поэтому считаю, что вот этот тип Флэннеген нам не подходит.
— Что так?
— Посмотри в его карточку. В чем его обвиняли? Кража со взломом, хранение воровских инструментов, изнасилование — ну, это последнее, правда, давно, лет девять назад. Майк и Дэйв прихватили его на ограблении. И тогда он в первый раз был осужден. Получил десять лет, отсидел пять. В прошлом месяце условнодосрочно освобожден.
— Ну?
— Не верю, чтобы кто-то, в ком все набухает ненавистью, способен вести себя так примерно,
— Что у нас, пистолет трудно заиметь?
— Все равно, нутром чую — не он.
— А я бы все равно его проверил, — упорствовал Карелла.
— Ладно, но сначала займемся вот этим. Ордис. Луис Диззи Ордис. Взгляни сюда. — Буш протянул Стиву карточку, белый прямоугольник 4 на 6 дюймов, разделенный на графы разных размеров.
— Наркота! — присвистнул Карелла.
— Ага. Представляешь, сколько у такого за четыре года в душе накипело?
— Сидел от звонка до звонка? — уточнил Карелла.
— Да. Только в начале этого месяца вышел. И все время — ни грамма зелья. Такое воздержание не способствует братской любви к полисменам.
— Это уж точно.
— Учти еще одно. Пять лет назад задержан за нарушение общественного порядка. Предполагается, это случилось еще до того, как он сел на иглу. Но вот что важно — при нем был пистолет 45-го калибра. Со сломанным бойком, правда, но все же 45-й. Теперь, еще раньше, семь лет назад, задерживался опять же за нарушение общественного порядка — драка в баре. И опять же с пистолетом 45-го калибра, вполне исправным. В те разы ему везло — отделывался условным наказанием.
— Похоже, 45-й у него — любимый калибр.
— Как и у того, кто убил Майка и Дэйва, — подхватил Буш.
— Считаю, Ордиса стоит прощупать, — заключил Карелла. — Где он сейчас находится?
— А кто ж его знает, — пожал плечами Буш.
В детстве Дэнни Джимп переболел полиомиелитом. Ему очень повезло в том смысле, что болезнь не искалечила его по-настоящему. Она только немного скрючила его фигуру, одарив в напоминание о себе легкой хромотой и прозвищем, которые остались с ним на всю жизнь[18]. Его подлинная фамилия была Нельсон, но мало кто об этом знал, и там, где он жил, все звали его Дэнни Джимп, и даже письма ему адресовали на это имя.
Дэнни было пятьдесят четыре года, однако определить его возраст по внешнему виду было невозможно. Он был очень мал во всех смыслах: невысокий росток, тонкие косточки, мелкие черты лица, крошечные глазки, миниатюрное телосложение. Добавьте к этому вихляющую походку развязного подростка, тонкий, пронзительный голос, гладко натянутую кожу лица без единой морщинки. Нет, ничто в Дэнни не выдавало его возраста.
Дэнни Джимп был стукачом.
Он был очень ценным человеком, и сотрудники 87-го полицейского участка регулярно обращались к его услугам, и Дэнни всегда был готов услужить. Редкий случай, когда Дэнни не мог раздобыть интересующую быков информацию. Но на такой случай существуют другие стукачи. Где-то, у кого-то, но товар всегда есть. Вопрос просто в том, чтобы в нужное время найти нужного человечка.
Найти Дэнни можно было, как правило, в баре „Эндиз паб“, в третьей кабине справа. Нет, он отнюдь не был ни неизлечимым алкоголиком, ни даже просто любителем принять рюмку-другую в хорошей компании. Бар он использовал как своего рода офис. Обходилось это куда дешевле, нежели аренда конторского помещения в деловой части города, к тому же у бара было дополнительное преимущество в виде телефона-автомата, в котором Дэнни по роду занятий нуждался регулярно и весьма часто. К тому же бар — самое подходящее место послушать, что говорят люди, а в этом и состояла половина бизнеса Дэнни. Другой половиной было говорить о том, что Дэнни удавалось услышать.